Врата Кавказа. Максим Алексашин
это письмо из рук царского наследника. Свисавший на красной ленте сургучовый ярлык царя Ираклия был повреждён, но на обломках угадывался царский герб.
– Кахетия сломлена, – прокомментировал Чавчавадзе то ли письмо, то ли треснувшую печать, – осталась только Картли. Ираклий просит помощи российских войск… Даже выбора нет… Наши с твоим отцом мечты о Великой Грузии тают, как утренний туман на склонах гор. Запомни, Александр, кто бы ни притязал на наши земли: Россия ли, Турция или Персия – они всё равно будут оставаться нашими землями – землями грузин. Ради того, чтобы свершилось высшее предначертание и наш народ не растворился как горный мёд в травяном отваре, сумей правильно использовать свою гордость и выбирай всегда в союзники не того, кто сильнее, а того, чьими руками ты сможешь осуществить великую идею сбора всех земель, которые достались нам от предков! Ты самый умный в роду, и тебе придётся постичь основы дипломатии. Ты научишься дружить с врагами и выставлять за дверь друзей, если этого захочет народ. Ты поднимешь оружие тогда, когда всё успокоится, но не для того, чтобы взбунтовать неокрепшие умы и пролить реки крови зазря, а только для того, чтобы освободить нашу землю от любых захватчиков! Не совершай ошибок своего деда Вахтанга. Никому не верь! И если угроза будет исходить от перса – убей перса! Если от лезгина – убей лезгина! Если от армянина – убей армянина! Если от русского – убей русского!
– Дядя Герсеван, вот ты говоришь одно, но делаешь другое. Мы не успели оправиться от разорения южными соседями, а ты уже зовёшь северных. Ты говоришь «убей русского», а сам едешь к русским?
– Да, хитрости политики – они такие непредсказуемые. Мы не всегда являемся хозяевами обстоятельств, но обстоятельства никогда не должны становиться нашими хозяевами. Русские услышат нас и придут, как это бывало много раз, и пока они будут оставаться на Кавказе, Ага-Мохаммед не посмеет сунуться к нам. За это время мы окрепнем и встанем на ноги. Они научат нас воевать и оставят пушки. А потом, как всегда, уйдут.
– А если в этот раз не уйдут?
– Тогда ищи того, кто их сможет выпроводить! Персов, например… Ничего не бойся и делай то, что должен!
Когда княжич ушёл, Чавчавадзе стал готовиться в дорогу.
– Мариам! – позвал князь жену. – Распорядись, чтобы принесли мундир. Русский мундир, подаренный мне князем Потёмкиным! Я отбываю в Петербург!
Сержант Лисаневич прощался со своими мушкетёрами. Со многими он сдружился в мушкетёрской роте, но лучшим другом его был молодой сержант Ваня Татаринцев. Хоть вместе в роте они прослужили и недолго, зато успели проникнуться взаимным уважением. Дед Вани, некогда грозный атаман Терского семейного войска Павел Михайлович Татаринцев, отдал с согласия родителей младшего, девятнадцатого внука в мушкетёры не только потому, что нынче Кубанский егерский корпус квартировал совсем недалеко от крепости Владикавказ, где родился и был воспитан Ваня, но ещё и потому, что в роду Татаринцевых не было ни одного мужчины, который бы не носил военную форму. Мальчику,