Врата Кавказа. Максим Алексашин
не смогли найти в окрестностях и единой хворостинки.
На помощь пришёл новый проводник отряда – армянин Вани. Он рассказал Карягину, как согреваются зимой местные жители, указав на смёрзшийся навоз, который здесь называли кизяком. К удивлению русских солдат, кизяк хорошо и долго горел. К вечеру в лагере вырос настоящий террикон нового горючего. Благодаря смекалке армянского мальчика русский отряд был спасён от холода. У одного из таких костров, рядом с палаткой традиционно радушного Карягина, собрались молодые офицеры и старые солдаты. К костру подсел и Вани, которого Карягин продолжил учить русской грамоте. Долго сидели молча. Немного согревшись, Карягин стал вслух размышлять, вызывая на разговор армянского мальчика:
– Скажи, Вани, а почему вы, армяне, так тянетесь к России?
– У нас одна вера.
– Только поэтому?
– Нет. Когда вы приходите, наступает мир. Солдаты всех армий мира приходят на чужие земли за добычей. А вы, русские, не просто ничего не берёте, а ещё и заботитесь о нас.
Карягин минуту подумал и, взглянув на звёздное небо, ответил:
– Русские – это не просто народ, это мировоззрение. Здесь на Кавказе всё подчинено грубой силе. Оно и понятно: суровые условия выживания заставляют здешних людей быть жёсткими и с детства отстаивать право на жизнь. Россия другая. Она необъятная, и там не надо биться с соседом за клок земли. С соседом нужно уметь поладить и извлечь выгоду из доброго отношения друг к другу. Русским человеком правит любовь, он научился покорять сердца окружающих его людей добротой и уважением, любовью и вниманием. На Кавказе же выгоду можно извлечь только тогда, когда разрушаешь окружающий тебя мир. Сосед живёт лучше – значит, его нужно ограбить! Здесь правит закон: всё лучшее должно стать моим, даже если мы станем врагами. В России другой закон: всё лучшее я готов отдать тебе, главное, чтобы мы остались друзьями. Русские люди сделали любовь инструментом развития нации. Более того, мы, как можем, учим любви окружающие народы, показывая на деле, что не братоубийством, а добрыми помыслами за одно и то же время – одну человеческую жизнь – можно добиться большего. А любовь порождает совесть. Начинаешь сомневаться иной раз, а правильно ли ты поступил, не обидел ли кого своим словом и делом? А вот совесть имеет такое свойство: она не направлена выборочно на кого-то, она всеобъемлющая. Я не могу поступать со своим соплеменником по совести, а с инородцем бессовестно. Если сердце моё открыто – оно открыто для всех: женщин и мужчин, стариков и детей, к простому солдату и к государыне-императрице в равной степени. Я не могу, любя русскую женщину, поднять руку на женщину армянскую или грузинскую. Я не смею убить чужое дитя, ибо не я ему жизнь даровал, так вправе ли отбирать её? И персидский ребёнок, и русский, и армянский – равно как дети других незнакомых нам земель – рождаются одинаково голыми, признающими лишь один язык – голос матери, верящими не в Господа и не в Аллаха, а в ту, что подарила им