Лжедмитрий. Царская плаха. Александр Тамоников
ладью? Или продал? Так на то он и купец, чтобы делать то, что выгодно.
– Но за наем он денег может и не взять.
– Это легко объяснить. Из уважения к царским особам. За такое не наказывают. В участии в заговоре его тоже не обвинишь. Обычная сделка. Почему Битяговскому не доложился? Так он и не обязан отчитываться перед дьяком. Так что в случае провала нашего дела Табанову ничего не грозит. А вот если на престол взойдет Дмитрий, то этот купец тотчас же напомнит нам о себе.
– Это если он завтра с утра не побежит к Битяговскому.
– Не побежит. Купцы народ расчетливый. От дьяка ему выгоды нет. Ну а коли побежит, то мы тут же об этом узнаем. Битяговский сразу явится к нам за объяснениями. Ничего, пусть. О чем мы просили купца? Всего лишь о найме судна для прогулок царевича по Волге. Они ему на пользу, это любой доктор скажет. Борискин посланец заподозрит заговор? Может. Только доказать не сумеет, а потому и докладывать Годунову не станет, не захочет получать нагоняй за то, что не разнюхал все, как следует. А нам придется обращаться к князю Губанову. Иван Петрович имеет сильные связи, поможет. Ступай, Михайло, ты сделал дело, отдыхай. Теперь очередь за Гришей.
Далее все шло по плану Марии Федоровны. Григорий проверил надежность Бояна Каратаева. Он попросил его организовать встречу в Сутнице с важным московским гостем, поставил смотреть за Битяговским слугу Ивана Михайлова и убедился в том, что дьяк не узнал об этом.
Боян понял, что его проверяли, но не обиделся, знал, что нужен Нагим для осуществления какого-то замысла, весьма серьезного и тайного. Он же привлек к делу и свою родню. Нагие решили, что братья Каратаевы пригодятся на судне и в обозе.
Не подвел и купец Табанов. Новенькая ладья прибыла в Углич в двадцатых числах апреля. Купец подтвердил сделку. Осталось окончательно договориться с князем Губановым, и можно было начинать реализацию плана.
К маю основные приготовления к побегу были закончены. Мария Федоровна успокоилась. Оставалось получить послание от князя Губанова, который обещал не только встретить и укрыть семью Нагих, но и снестись с польским двором, договориться о принятии царевича Дмитрия с родней в Кракове.
В субботу 15 мая 1591 года Дмитрий встал здоровым. С утра уже было жарко, и весь день обещал быть знойным, оттого в древнем городе Угличе было как-то слишком уж тихо.
Мария Федоровна взяла сына с собой в Спасо-Преображенский собор на обедню, которая продлилась почти до полудня.
Когда они вернулись к дворцу, Дмитрий увидел во внутреннем дворе своих товарищей и попросился:
– Мама, отпусти меня погулять. Вот и ребята ждут.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо! Голова не болит, слабость прошла. Я здоров, мама.
– Ладно, только подожди немного.
Царица позвала няньку Волохову, кормилицу Тучкову и постельницу Колобову.
– Царевич играть будет. Смотрите, чтобы не отходил далеко от крыльца, – наказала она женщинам.
– Да, царица, – ответила за всех Волохова.
Мария Федоровна осмотрела двор, поправила царевичу волосы и прошла во дворец.
Дмитрий