Девятиэтажка. Елена Олеговна Рудакова
рубашки. Вот и теперь Эльдар вышел в до смерти измятой серой рубашке.
«Если бы я выбирал самые яркие черты для создания гештальта Эльдара, – подумал Вадим, – то это определённо оказались бы мятая рубашка и бесконечные сигареты».
– Он нереально сильный, – сказал Вадим, до сих пор ощущая сильные пальцы Эльдара на шее.
– Как и все гештальты, – заметил Хрущёв.
Помедлив с секунду, Эльдар присел и прыгнул на Вадима. В полёте его живот встретился с «розочкой» Хрущёва, но это не помешало Эльдару смачно вмазать Вадиму кулаком по лицу. Отлетев на кровать, тот упал на Аню, отчего та очнулась. Вцепившись в волосы парня, Аня обхватила его ногами и как будто пыталась задушить. Хрущёв тем временем воткнул сломанную вазу Эльдару в живот и пытался прокрутить, выжимая кровь из гештальта.
– Я здесь рассудил, – спокойно сказал Хрущёв, – что идея побега совсем недурственна.
Воспользовавшись тем, что Эльдар отвлёкся на глубоко воткнутую острыми краями в живот вазу, Хрущёв метнулся к кровати, молниеносно ударил Аню коленом в голову, схватил Вадима за руку и поволок на выход. Они оказались снова в квартире Аниных родителей, и Вадим, помня, как поступала девушка, подставил под ручку двери стул.
– Эх-ох, ненадолго поможет, – покачал головой Хрущёв, хрустя костями шеи.
– Куда нам идти? – был на грани истерики Вадим. – В новую квартиру? Где повторится то же самое? А что, если выпрыгнуть в окно?
Он выбежал в гостиную на балкон. За стеклом простирался плоский пейзаж Ессентуков. Аня жила совсем недалеко от его дома, и отсюда можно было увидеть школу, куда они оба ходили. Вадим попытался открыть окно, но рама не поддавалась. Трясущиеся руки подводили парня, ладони потели, и ручка выскальзывала.
– Дай помогу, – предложил Хрущёв и легко распахнул окно на балконе.
Вадим полной грудью вдохнул свежий курортный воздух, протянул руку, чтобы ощутить свежий ветерок и… наткнулся на стену. Вид из окна оказался нарисован на стене в тридцати сантиметрах от окна.
– Какого?.. – не верил Вадим, ощупывая идеально гладкую стену и приближаясь к ней лицом, чтобы разглядеть малейшие детали вида, так искусно напечатанные, что невозможно было разглядеть отдельные пиксели. – Как отсюда выбраться?
– Я не знаю, – спокойно ответил Хрущёв. – Там, кстати, гештальты вырываются, пора ливать.
– Это как в фильме… – щёлкал пальцами Вадим, пытаясь вспомнить.
– Шоу Трумана? Да, молодец, вспомнил. А теперь бежим: твои знакомцы бешеные.
На площадке между квартирами беспокойно мерцала лампочка Ильича. Из квартиры 144, где проживал притон Хрущёва, доносились голоса, весело распевающие в караоке песни Лободы. Билась посуда, трещала мебель, визжали люди.
– Вот где ад, – заметил Вадим. – Я бы умер после получаса.
– От передоза? – уточнил Хрущёв. – Или ты социофоб и умер бы от принудительной социализации?
– От Лободы.
– Сноб, – усмехнулся Хрущёв. – Иди на третий этаж. Может там тебе повезёт.
– А ты?
– Я