Девятиэтажка. Елена Олеговна Рудакова
кстати! – вспомнила Настя. – Аппарат Фила.
Настя бодро вскочила, смело скинула телогрейку и включила обогреватель Фила, который носила поверх двух свитеров. Ожидая, пока панели разогреются, она прыгала на одной ноге и громко напевала «Медузу».
«Это совсем новая дебильная песня, – подумал Вадим. – Настя не может здесь жить пять лет»
– Оденься, это не сработает, – посоветовала Карина, видя, как лицо подруги синеет.
– Медуза-а-а! – орала Настя, интенсивно перебирая ногами. – Медуза, медуза, мы друзья-а-а-а!
«Возможно, стоит вернуться к версии, что я попал в ад», – думал Вадим, затыкая уши от пения Насти.
– Не работает, – заключила она, пропев всю песню, но так и не согревшись. – Бежим внутрь.
Прежде, чем спуститься в подвал, они прошерстили несколько этажей на предмет лекарств и одежды. Несколько раз Настя давала команду достать оружие, когда слышала подозрительные звуки, но каждый раз тревога была ложной. Борис выдал Вадиму большой туристический рюкзак, и теперь он сваливал себе любой мусор, который команде казался полезным.
– Неужели за столько лет вы ещё не вычистили Больницу целиком? – удивлялся Вадим, когда они заходили с новую палату, будто не тронутую мародёрством.
– Иногда появляются новые вещи, – объяснил Глеб, перекатывая между пальцами свой армейский жетон на шее.
– Откуда? – спросил Вадим.
Остальные лишь безразлично пожали плечами, давно смирившись со странными правилами.
– В реальной Москве в Больнице вообще не может быть лекарств, – заметил Глеб, – она же никогда не использовалась по назначению.
В подвале температура была на десяток градусов выше. Может быть, не -80, а -70. Длинные полки с аккуратно расставленными консервами пробудили в душе Вадима забытое успокоение от созерцания простых симметричных вещей. А обнаружив, что продукты расставлены не только по содержимому, но и по цвету упаковки, он почувствовал себя как дома.
– Бери, сколько сможешь унести, – сказала Настя, нагружая собственный рюкзак. – Но учти, что возможно придётся бежать.
Консервы с мясом, рыбой, тушёнкой, печенью и даже красной икрой дополняли пакеты с рисом, гречкой и макаронами. Еда была новенькой, будто только из супермаркета, и это напугало Вадима больше, чем если бы по ржавым банкам ползали пауки. Как будто кто-то специально подкармливал людей. Вадим пытался найти на упаковках срок годности, чтобы сориентироваться в местном времени, но поля для заводских штампов о дате изготовления остались пустыми на всех продуктах.
– Сверху! – крикнул Борис, и все задрали головы, направив фонари на потолок.
Тихий хруст убегал в угол комнаты.
– Что это, чёрт возьми, было? – тихо спросила Настя, осматриваясь вокруг. – Никогда не слышала таких звуков.
– Я тоже, – отозвался Глеб, направляясь в угол, откуда продолжал доноситься хруст.
– Стоять! – приказала Настя, когда Вадим рефлекторно потянулся туда же. Парень повёл сутулыми плечами, недовольный тоном