Между роком и судьбой. Ксения Власова
побег, Кара.
Я сглотнула ком в горле и отвернулась. Ник. Мой бедный Ник! Он боролся за нас до последнего, защищал меня, как и обещал.
«Не судьба», – шепнул внутренний голос, и щеки обожгло слезами. Они хлынули так резко, что я не успела справиться с ними.
– Есть ли возможность как-то помочь ему?
Рок молчал. Он по-прежнему держал меня на руках, а я не торопилась ничего менять – мысли были заняты более важными вещами, не имеющими никакого отношение к пустым правилам приличия.
– Вы можете что-то сделать, Рок? Поговорите со своим братом, умоляю!
Я положила на его плечо раскрытую ладонь и с замиранием ждала ответа. Прошло долгое мгновение, затем он мягко повел плечом, моя рука соскользнула и повисла в воздухе. Прежде чем я пришла в отчаяние, Рок бережно поставил меня на ноги и осторожно коснулся пальцами моей щеки, стирая с нее мокрую дорожку слез. Я заледенела. Этот жест вызвал во мне странные, противоречивые эмоции. Среди них я с отвращением узнала надежду. Чувства Рока могли дать мне преимущество.
«Отвратительная мысль», – решила я.
Рука моего спутника замерла. Он сделал шаг назад. Больше Рок не делал попытки прикоснуться ко мне.
– Сожалею, Кара, но разговор с братом ничего не даст. Тот давно меня не слушает.
Я поникла. Передо мной встало лицо Ника, а в ушах зазвучали барабаны – они всегда пели на казнях и похоронах.
– Впрочем… – Рок замолчал, а я посмотрела на него с надеждой приговоренного к смерти, к которому вдруг обратился один из судей. – Я мог бы вам помочь.
– Рок, вы… – язык не слушался, губы отказывались произносить слова, а сердце в груди зашлось радостно и оглушающе.
– Я устрою ему побег. Правда ему придется уехать как можно дальше отсюда.
Моя улыбка померкла.
– Да, это прекрасное решение, – тихо согласилась я.
– На том и остановимся. Ваш возлюбленный будет жить, Кара. Мне жаль, что вдали от вас.
– Ничего, – губы с трудом произносили несложные слова. – Это неважно. Благодарю вас.
Рок с достоинством кивнул. Мы продолжили путь, благо идти было недалеко.
Свинарник, большой и добротный, встретил нас темнотой и особым, ни с чем несравнимым запахом хлева.
Над моим ухом раздался звук высекаемого огнива, затем вспыхнул сноп искр, чуть позже осевший мягким огнем в факеле, который Рок снял со стены. Отблески огня ползли по чистому, присыпанному соломой полу. Мы прошли вдоль кормушек и остановились напротив небольшого загона со спящим боровом.
Рок еще ничего не сказал, но я уже невольно сжалась. Я знала, что последует за этим.
– Нет! – вырвалось у меня.
Свет факела коснулся борова. Тот фыркнул, завозился, но не открыл глаз.
– Нам с вами, Кара, нужно убедиться, что вы сможете уничтожить живое существо. Не дерево, а кого-то из плоти и крови.
Беспомощно я смотрела на свою будущую жертву, беззаботно спящую на подстилке из соломы. Мне хотелось закричать, ударить Рока, хотя бы отвесить пощечину. Он подвергал пытке и меня, и несчастную свинью. И все же, какой-то частью сознания, я понимала,