Пожиратели облаков. Дэвид Шейфер
проповедник с «Мейфлауэра»[9], и упертый протестант из американской глубинки, который чуть что – сразу за ружье. За примером далеко ходить не надо: взять лишь его двинутого дядюшку, который в штате Мэн дважды приковывал себя к коробам оборудования, чтобы воспрепятствовать возведению вышек сотовой связи. Жил, безусловно, жил в Лео некий ген, и его носитель не возражал бы, если бы тот проснулся.
«Да, – размышлял он, минуя косолапо трусящего мужчину, облепленного мокрым плюшевым трико, – вот так взять и махнуть через Фремонт на педалях – что может быть замечательней для начала дня?» Может, развернуть общественное движение – добавить к мосту полосу для пешеходов и велосипедистов? А что, почему бы не попробовать. Может, благодаря его усилиям мост вообще станет символом новой эпохи – зоной, свободной от автотранспорта, а с его смертью, глядишь, и от скейтбордов, – и все это место назовут его именем. Плюшевый бегун обложил его вслед крепким словцом. За что, спрашивается?
Вот с воды пахнуло ветром, отчего кисточки на шерстяной шапочке Лео дрыгнулись на затылке. Порыв принес с собою вести – о брожении и сосновых смолах; о бензоле, отбеливателе и опилках; о хвое, пульпе и гидросмесях. «На Фремонте, должно быть, запахи слышатся за целые мили», – подумалось Лео, курсирующему по более скромному мосту. Легкие вдыхали воздух, глаза вбирали свет.
А затем солнце подернулось облачками, гудение моста под колесами стихло, а ветер перестал доносить запахи и смыслы; можно сказать, все великолепие свернулось и пропало, как сияние фольгового пакета, вывернутого наизнанку. Странное варево синапсов[10], подбадривающих фантазию велоэнтузиаста, натолкнулось на волнорез некоего ограничительного механизма и начало свой отток; перепрограммировался набор реакций, и химические вещества, растерянно оглядываясь, задвигали своими метильными группами[11]. В Лео назревал процесс, который на протяжении дня как пить дать будет возрастать в своей продолжительности и интенсивности. Суть его в напоминании, что ты лох.
С чего начать, куда дышать? Люди, у которых получается присобачивать к мостам дорожки, – народ упорный и самоотверженный; гвозди бы делать из этих людей, творцов пятилеток. Неустанные трудяги-общественники, для которых идея значит едва ли не больше, чем они сами. «Ну а ты готов печься о чем-то больше, чем о себе самом? – уныло размышлял теперь Лео. – Грезишь о мостах, поименованных в твою честь? Ой, я тебя умоляю. Ты вспомни хоть, когда последний раз голосовал. А? И на велосипеде вон катишь без шлема. А на велике твоем тормоз, между прочим, всего один. И на работу уже опаздываешь. А работаешь где? В ясельной подготовишке».
– Твою м-мать, – яростно прошептал Лео, случайно окропив слюной подбородок. – Н-ненавижу себя.
В конце моста Лео подождал на светофоре. Интересно, вон тот гигантский почтамт – не советской ли архитектуры? Или это брутализм?[12] По величине вполне
Корабль, на котором в 1620 г. прибыли английские переселенцы-«пилигримы», основавшие одну из первых колоний в Северной Америке.
Передатчики нервных импульсов.
CH3, один из распространенных компонентов органических соединений.
Направление в архитектуре после Второй мировой войны, придерживающееся нарочито грубых форм, выполненных из грубых материалов.