Проникновение. Марина Суржевская
произносить нельзя? Так получается? Осторожно показала в сторону скал.
– Ульхёгг?
Женщины истово закивали. Пожилая посмотрела серьезно. Я указала на воду и повторила второе имя. Аборигенки заулыбались и игриво переглянулись, чем вызвали у меня новый приступ недоумения. Может, бог воды – чрезмерно веселый? И ему они радуются, не боятся? Странно все это. Непонятно.
– Ир-вин-хёгг! – нараспев протянула молодая девушка с косичками. Похоже, шлепок по губам ее мало расстроил. Я снова задумалась. Ирвин? Кажется, так зовут голубоглазого блондина? Но при чем тут он? Нет, все-таки языковой барьер сильно мешает пониманию! Ничего не ясно!
– Ирвин? – повторила я. – Ивин… хёгг?
– Ирвин-хёгг! – торжественно повторили женщины. – Ньердхёгг!
– Ерунда какая-то с этими вашими хёггами, – с досадой пробормотала я.
– Хёгг салд! Хёгг шундр! – торопливо забормотали местные. Я покачала головой, понимая, что ничего не понимаю. Кажется, там еще кто-то в небе… указала на пушистые облака над головой.
– Лагерхёгг?
Девушки присели, закрывая головы и глядя испуганно. Пожилая замахнулась, желая и меня шлепнуть по губам. Но остановилась и только нахмурилась. Погрозила пальцем.
– Лагерхёгг. – Имя прозвучало жестко, сердито. Женщина же покосилась на меня и добавила шепотом: – Сверр-хёгг…
Сверр? Или я не заслуживаю своей ученой степени, или здесь настойчиво повторяют имя золотоглазого ильха. Причем в сочетании с этим загадочным хёггом. И что же это значит? Я так крепко задумалась, что выронила котел. Хотелось броситься к своим блокнотам и диктофону, все записать, начертить схемы, разложить на составляющие и проанализировать.
Но старшая из женщин не выдержала, отобрала у меня посудину, буркнула что-то. Наверное, что плохая из меня посудомойка! Зато остальные развеселились. И вдруг схватили меня за руки, потянули куда-то.
Я растерянно поднялась с земли.
– Что такое? Куда вы меня тащите?
В чириканье ответов смысла для меня не было, конечно. Так что я покорно пошла следом. Мне сунули в руки другой котел, поменьше, остальные тоже нагрузились кухонной утварью. И побежали по уже знакомой мне тропинке, правда, свернули не к чаше в скале, а вниз. И через некоторое время мы вышли к пологому берегу тихого озера. У берега вода подмигивала бликами, но дальше – темнела, говоря о немаленькой глубине.
– Здесь вы моете посуду? – догадалась я. И, увидев, что аборигенки раздеваются, добавила: – И себя заодно?
Молодая, что трогала меня, дернула за рукав и жестами начала что-то показывать.
– Гидру? Шатия?
– Шатия? – переспросила я. – Ну да, я видела…
– Шатия? – обрадовалась женщина и ткнула в меня пальцем. Потом несмело положила ладонь мне на живот. – Шатия?
– Да видела я, видела! – усиленно закивала головой, соглашаясь. – Как теперь это забыть бы…
Аборигенка снова улыбнулась и указала, что надо раздеться. Я покосилась на тропинку, размышляя. Надо признать, мне ужасно хотелось стянуть комбинезон