До и после. Эмма Миллс
А, нет, погодите, это по четвергам.
– Не знаю, Фостер.
У него округлились глаза.
– Правда не знаешь?
– И что же бывает по пятницам?
Я начинала терять терпение. И тут меня осенило. Но ведь Фостер никогда в жизни бы не сказал нечто настолько нормальное…
– Футбол!
Я удивленно уставилась на него. Все-таки он живет с нами всего три месяца. Мне еще многое предстоит о нем узнать.
– Тебе нравится футбол?
– Не знаю. Никогда не ходил на игры. – Это больше похоже на правду. – Тетя Кэти сказала, что ты сходишь со мной.
У мамы была манера организовывать нам с Фостером совместный досуг, не предупреждая об этом меня. Судя по взгляду Фостера, вид у меня был огорошенный.
– Сходишь?
– Конечно, – ответила я.
Что тут еще ответить? Времена изменились.
В Темпл-Стерлинге футбол процветал не в таких масштабах, как в Техасе или даже других городах Флориды, где строят стадионы на двадцать тысяч мест и на время матчей закрывают все городские учреждения. И все же эта игра была несомненно важна для нас. Все мы были преданными зрителями: родители, братья и сестры, тети и дяди мальчиков-футболистов; ребята вроде меня, без родственников в команде, но все равно хотевшие стать частью чего-то большого; мужчины – от банковских клерков до семидесятилетнего автомеханика Фреда, – которые играли в футбол в школе, любили царившую пятничным вечером атмосферу на стадионе и приходили вспомнить былое. Футбол объединял нас не хуже религии. Все мы верили в силу голов и тачдаунов[9]. Все мы приняли крещение в свете прожекторов.
В тот вечер я пробиралась сквозь толпу с Фостером на буксире. Он вцепился сзади в мою майку, пока я вела его к полупустым дальним трибунам прямо перед зачетной зоной.
– Будто армия, – пробормотал Фостер. Он косился на трибуну, где сидели болельщики команды соперников – сине-золотое море.
Мы заняли места, и я окинула толпу взглядом. На первых рядах сидели девятиклашки, а позади нас – старшеклассники. Я многих знала, но ни с кем особо не дружила. Во времена Джейн Остин было важно разделять знакомых и друзей. Друзьям поверялись самые сокровенные тайны и уделялось много времени. Знакомых же было принято навещать не дольше пятнадцати минут. Сегодня эквивалентом такого пятнадцатиминутного визита стали улыбки и короткие приветствия тут и там. Именно так меня встретили старшеклассники, и я с готовностью ответила им тем же – даже, пожалуй, с чрезмерным дружелюбием, – а потом снова принялась разглядывать толпу.
Фостер пристроился рядом с парочкой готов, которые так тесно сплелись в объятиях, что сложно было понять, где чьи конечности. Справа от меня сидел Эмир Зуривич и со скучающим видом курил.
– Все думал, заметишь ты меня или нет, – произнес он.
Я ничего не знала об Эмире – кроме того, что он не так давно переехал в Америку и всего за пару лет выучил больше клевых словечек и матов, чем я за семнадцать.
– Готов смотреть игру? – спросила
Тачдаун – занос мяча в зачетную зону соперника.