История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3. Николай Федорович Дубровин
благословляет иногда, – доносил Бурнашев[323], – и малое число храбрых войск великими победами в возможных пределах, но в рассуждении продовольствия на случай прихода турецких войск потерпеть могут неминуемое бедствие, ибо не только нет и не приготовляется запасный провиант, но с крайними хлопотами и настоящий (текущий) доставляется. Сие происходит не от недостатка в хлебе, но по невероятно расстроенному грузинскому правлению и по недостатку в деньгах.
Донося о сем, осмеливаюсь всепокорнейше представить, что необходимо оказать стране сей подкрепление и тем оживить надежду народа грузинского, в крайнее уныние пришедшего. По причине разрушения мостов и дороги в горах отчаиваются они получить защищение и, опустя руки, нимало не приготовляются к обороне. По настоящему их расположению весьма нетрудно предвидеть, что когда вступит в здешние пределы турецкий корпус, то город и народ не укоснят отдаться на дискрецию сильнейшего, хотя и в противность желанию его высочества царя».
Генерал Потемкин не верил, что столь большая опасность угрожает Грузии, но для успокоения Ираклия принял меры к починке дороги при помощи наших войск и осетин и сосредоточил у Владикавказа три батальона пехоты, четыре эскадрона драгун и казачий полк, говоря, что при первой надобности двинет их в Грузию[324].
Имея среди осетин много лазутчиков, Сулейман-паша скоро узнал о распоряжениях П.С. Потемкина и почти одновременно с этим получил известия, что все турецкие войска, сосредоточенные на малоазиатских границах, отданы под начало Батал-паши. Последнее обстоятельство было особенно неприятно ахалцыхскому паше. Стремясь к независимости и имея в лице Батал-паши личного врага, Сулейман опасался близости турок гораздо больше, чем русских. Чтоб избавиться от наблюдений Батал-паши, он решил прибегнуть к хитрости, и в конце августа посланный ахалцихского паши прибыл в Тифлис с предложением, чтобы царь заключил мирный договор с Портой и сообщил об этом верховному визирю.
Предложение было более чем странно. Отправкой договора, заключенного с Ираклием, Сулейман мог убедить верховного визиря в безопасности границ ахалцихского пашалыка и, следовательно, в бесполезности держать в сборе турецкие войска, иметь которые вблизи своих владений он вовсе не желал. Удаление войск было полезно и для Ираклия, и потому после непродолжительных совещаний, проходивших без участия полковника Бурнашева между царем Грузии и уполномоченным Сулеймана, был заключен договор, по которому обе стороны обязались не причинять друг другу ни обид, ни разорений. Для защиты Грузии от неприятельских вторжений Ираклий мог использовать русские войска, но при этом иметь их не больше трех тысяч человек[325] и не просить об увеличении их числа. Сулейман обещал за это не призывать и не содержать у себя лезгин, не покупать и не продавать на азиатских рынках грузинских подданных, не иметь никаких контактов с врагами Грузии и не держать на ее границах султанских войск. Хотя брать на
В рапорте от 10 августа 1786 г., № 28.
Письмо Потемкина Ираклию от 23 августа. Госуд. арх. XXIII, папка 57.
Собственно, русских войск в Грузии было не больше 1500 человек, но Ираклий, обязавшись не вводить в свои владения новых, с умыслом указал 3000.