Комедия положений. Зоя Криминская

      Осенью Зоя навестила меня на новой квартире. Она ездила в командировки в Москву, и нашла меня первый раз еще на Дирижабельной. Тогда, на Дирижабельной, я даже не сразу её узнала.

      Послышался стук в дверь, я открыла и увидела на пороге молодую женщину в голубом костюме.

      – Вам кого? – растеряно спросила я.

      – Ну, Хучуа, ты даешь, – сердито сказала мне Зойка и, потеснив меня, вошла.

      Арутюнян выщипала брови, и взгляд от этого сильно изменился, а голубой костюм перекрашивал Зойкины зеленые глаза в голубой цвет, всё это вместе помешало мне в первый момент узнать подругу.

      Зойка осмотрела мою голубятню, вздохнула, что вообще такие квартиры здесь, в Москве, строят (теперь она была ленинградка, а я москвичка, и теперь всё моё было московское, а у неё ленинградское, и уже не в индивидуальности было дело, да и какая индивидуальность может спасти трехкомнатную квартиру 34 кв метра?).

      Я рассказала Зойке о прошлогодней болезни сына. Я не вспоминала пережитое, так мне было легче, но сейчас, когда приехала Зоя, меня прорвало.

      Зоя слушала, сострадала, но последнюю мою фразу о невозможности жить без сына оборвала резко и бескомпромиссно:

      – Даже и не думай, что ты! Ты должна жить, и думать даже не смей.

      Я промолчала, решила, подруга не понимает моих чувств, то что, у неё ещё нет детей, разделяет нас. Пройдут годы и вдруг я пойму, как права была Зоя, только так и не иначе нужно отсекать всякие мысли о самоубийстве.

      Зойка зимой развелась с Никулиным, а летом встретилась с Виктором на встрече выпускников Техноложки, и рассказывала мне о своем вновь возникшем романе с Андрюшиным.

      – Он клянется, что любил меня все эти годы. Зовет замуж.

      – Врет. Увидел тебя и снова влюбился.

      – Я тоже так думаю.

      – А насчет замужества?

      – Не знаю, боюсь.

      Боялась недолго. Через год родила дочку Дашу, и мы много лет не будем видеться, разделенные семьями, заботами.

      Сосед рядом, старик Серебряков Евгений Никитич спросил Сережку, как зовут его родителей:

      – У меня папа Леша, а мама Зоя Карловна.

      Евгений Никитич потом дразнил меня:

      – У меня папа Леша, а мама Зоя Карловна.

      Он считал, что таким образом ребенок обозначил, кто в доме главный. Может быть и так. Но вполне возможно, Сережка решил, что Серебряков хотел узнать, как обращаться к его родителям, и что меня по только имени Евгению Никитичу, как мужчине, называть нельзя, а Лешу можно.

      Десять лет переездов не утомили видимо нас, так как мы продолжали переезжать, теперь уже из комнаты в комнату и перетаскивать мебель. Дети были маленькие, им отдали большую комнату, вместе со старой светлой мебелью, сами устроились в комнате с балконом. Алешка прикрепил телевизор на кронштейнах над кроватью, причем установил его в наклонном положении, мордой слегка вниз, чтобы было удобнее смотреть лежа.

      Уже