«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона». Сергей Сафронов
казаки и солдаты, конные и пешие. Кой-где им еще удавалось проникать в толщу толпы и уносить вон мертвых и задыхающихся. А потом это стало уже невозможным, и толпа просто выдавила солдат вон, по ту сторону будок. Живые выдавливались толпою от себя кверху, а мертвые – вниз. И люди ходили по людям, смешивали их с землей, до неузнаваемости уродовали сапогами их лица… И я ходил по упавшим, добивая их вместе со всеми невольно… Помню, я упирался глазами то в будки, то в промежутки между ними и видел поле гулянья, сараи с бочками, карусели, столбы с призами вверху. Там ждали нас коварные самовары да гармоники, шелковые рубахи и плисовые шаровары – они колыхались на недоступной высоте… Опомнился я весь в крови, по ту сторону, невдалеке от будок, на лужайке…. Я оглянулся назад, к будкам. Все пространство от меня до будок было усеяно павшими, мертвыми или не очнувшимися от обморока. Некоторые лежали, вытянувшись, как покойники дома – на своих столах, под образами. И были, по-видимому, мертвы. У многих из них лежали под головами только что добытые узелки с гостинцами. Другие держали их на груди в скрещенных руках… Среди общей сумятицы невольно останавливали всех и настраивали по-своему эти чинные и строгие покойники. Вдали у бочек с пивом и медом копошилось много народу. Бочки трещали и разламывались, бочки скидывались, огромные пирамиды их распадались. Тут же на лугу разбивали им дно, чтобы черпать и пить скорее кружкой. Бочки подвозились на платформах, по рельсовой ветке, прямо на гулянье. Пили картузами. А перед сараями стояли узенькие корытца, над ними трубочки с кранами, через которые должно было чинно наливаться из бочек пиво и мед и церемонно выпиваться из кружек. Кажется, все было заботливо предусмотрено, – а все пошло и здесь по-другому, как и у будок. Ломали перила у сараев, чтобы было чем разбить дно бочек. Я чувствовал ужасную слабость и тяжесть и не решался дойти до сараев. Близко около меня, рядом, сидел на лужайке грузный татарин. Из-под его тюбетейки на лоб струились ручейки пота, и весь он был – как из бани – красный и мокрый… У его ног лежал узелок с гостинцами, и он ел пряник и пирожок, кусая их по очереди, запивая из кружки медом… Я попросил его дать мне попить, он подал меду из своей кружки. У него уцелела даже цепочка часов… На мои жалобы, что вот, мол, меня смяли, а я ничего не получил, татарин пошел и вскоре принес мне узелок гостинцев и кружку из будки»72.
Врач А.М. Остроухов побывал на Ходынском поле до и после трагедии. Сначала здесь ничего не предвещало катастрофы: «За несколько дней до празднеств (по случаю коронации Николая II) полиция ходила по предприятиям и приказывала отпустить служащих с вечера. Появились громадные афиши от князя – "хозяина" Москвы – с приглашением на праздник. Ожидалось громадное стечение народа. Не без труда мне удалось уговорить приятеля отправиться на Ходынку накануне вечером, чтобы познакомиться с настроением толпы. Народу было мало. Настроение казалось хорошим. Всюду слышался смех, кое-где скрипели гармоники. Закусочные
Краснов В.Ф. Ходынка. Записки не до смерти растоптанного // Русское богатство. 1910. № 8. С. 11.