«Пьяный вопрос» в России и «сухой закон» 1914-1925 годов. Том 2. От казенной винной монополии С.Ю. Витте до «сухого закона». Сергей Сафронов
но сам был на редкость невежественным человеком, по крайней мере в области наук общественных: права, истории, литературы, политики (даже в экономике он брал больше чутьем). Жил – сегодняшним днем, умело маневрируя среди очередных затруднений. Не имел никаких политических убеждений. Зато был – гениальный, властный практик-самоучка, с огромным даром осуществлять, добиваться, приводить в жизнь все то, что он своим исключительным жизненным чутьем и даром администратора схватывал как нужное сейчас для России. Без всякой внутренней борьбы перешел Витте с реакционных взглядов к манифесту 17 октября. Министр Александра III, друживший с Победоносцевым, он еще недавно, в 1899 г., печатно восстал принципиально против земских выборных учреждений, будто бы несовместимых с царским самодержавием. А уже в книге "Самодержавие и земство", написанной для Витте А.И. Путиловым в 1905 г., он же представил к подписи государя манифест, вводивший у нас народное представительство… Жена Витте тоже была безупречно любезна, хотя и подшучивала над моим тогдашним идеализмом (Вуичу сказала как-то: "У него голубые глаза доверчивой лани"). От былой красоты в ней оставалось… мало, но муж был в нее как будто еще влюблен. Еврейка, да еще разведенная жена (по первому браку она была за Лисаневичем, и дочь ее, Веру, Витте удочерил, очень любил и выдал ее за Нарышкина замуж), она, конечно, в Петербурге мешала карьере мужа. При дворе ее не принимали, чем Витте был очень задет, тем более что он женился на ней с разрешения и даже одобрения императора Александра III. В обращении она была гораздо менее вульгарна и непосредственна, чем сам Витте, но придирчивый Петербург ставил ей "всякое лыко в строку"… Отношение к царю Витте вылилось в конце концов в плохо скрытую ненависть. Правда, к ненависти этой примешивалась и тревога, жуткое и пророческое предвидение того, что для государя и для царской семьи смута может кончиться кровью. Государь же всегда говорил про Витте: "Он отделяет себя от меня", – и это была правда. Витте, чтобы заставить государя делать то, чего тот не хотел, чередовал при нем свою настойчивость с грубым подлаживанием и лестью. Государь видел насквозь эту игру, для него слишком примитивную, а потому считал Витте "грубым хамелеоном". Крайне им тяготясь, он не видел редких достоинств Витте, считал его врагом, кандидатом в президенты российской республики»97.
Известная мемуаристка и собирательница слухов генеральская вдова А.В. Богданович записала о С.Ю. Витте весьма любопытные сплетни: «Келлер говорил, что царя убедили, что мадам Витте – порядочная женщина. Он желает, чтобы царица ее приняла, но она не хочет и плачет; надеется, что Строганова ее избавит от этого визита… Константин Скальковский… сказал про Витте, что он умен, но бездушный, холодный человек. У него страшное самолюбие …, что он легко может сойти с ума, что у него мания величия, мнит о себе, что равен только царю, противоречий не допускает, в комиссии под его председательством он один говорит, а все молчат. Сказал, что Витте добьется
Тхоржевский И.И. Витте // Последний Петербург. Воспоминания камергера… С. 51.