Аграрные программы российских политических партий в начале ХХ в.. Сергей Сафронов
С.Г. Аксакова соединить хуторскую и общинную систему, для чего он призывал: 1) точно установить размер хуторской земли (с учетом местных особенностей), достаточный для выгодного ведения хозяйства; 2) предоставлять право выселения только сильным крестьянам, имеющим необходимые средства и инвентарь, а также отличающимся не только энергичностью, но знанием и умением112.
Конкретизацией данного подхода, так или иначе присущего многим защитникам общины, следует считать патриархально-консервативный проект А. Панфилова. Он предложил создать систему общинно-хуторского наследственно-родового крестьянского землевладения. В ее рамках намечалось закрепить всю землю за общиной и параллельно разделить фонд на наследственные, родовые участки, раз и навсегда определенные. Такие участки («хутора в общине») должны были пользоваться совершенной хозяйственной независимостью от схода, передаваться по наследству и при вымирании семьи переходить миру. Они подлежали бы продаже только членам собственной общины и только с ее согласия.
В соответствии с проектом, их нельзя было закладывать ни банкам, ни частным лицам, отчуждать за долги. При выходе из общины всей семьей земля подлежала продаже «миру» (по местным ценам). В случае затруднения, возникшего в ходе проведения подобной операции, на помощь должно было прийти само государство. Желающие сохранить старую систему, могли бы не прибегать к таким нововведениям вообще113.
Основной принцип умеренных «общинников» можно понять, обратившись к следующему утверждению редколлегии газеты «Русское дело»: «Великое благо для России, почти неизвестное другим народам – здоровое равновесие между общинным и частным землевладением»2. Любопытно заметить, что многие ультратрадиционалисты считали общинное начало имманентно присущим не только крестьянам, но и аристократии. Тот же А.Н. Панфилов рискнул заявить о существовании такого явления, как «всероссийская дворянская земельная община», уничтоженного после снятия запрета на продажу земли лицам, не принадлежавшим ко «второму» сословию3. А его единомышленник, публицист А. Москвич сделал вывод о том, что земля в земледельческом, а особенно земледельческом славянском государстве, не должна быть предметом вольной купли-продажи, ибо она фундамент государства; и призвал перейти к «уездной дворянской общине, союзу дворянских родов целого уезда4.
Нетрудно заметить, что защитники общины, схватив самую суть русского консервативного национализма, не представляли собой ретроградную прослойку. Они тоже оказались вовлеченным в общий для дореволюционной России, мощный процесс идейно-теоретического поиска, призванного поставить старый национал-консерватизм в соответствии с запросами того бурного времени. Но они не переступали той черты, за которой сам национализм терял свои сущностные очертания, становясь во многом размытой, двусмысленной теоретической системой. Если же рассуждать
Русский вестник. 1910. № 8-10. С. 14.
Сборник съезда русских людей в Москве 27 сентября-4 октября 1909 г. М., 1910. С. 107-110.
Русское дело. 1906 г. 8 октября.
Сборник съезда русских людей в Москве… С. 99, 105.
Там же. С. 117.