«Долоховский текст» творчества Л.Н. Толстого: истоки, семантика, функции, контекст. Ольга Гевель
ко всякого рода разжалованным людям писал Б.М. Эйхенбаум:
«Экспериментаторское отношение Толстого к людям особенно сказывается в том, что он больше всего заинтересовывается людьми с недостатками, со странностями… потерявшими равновесие. <…> Он потом даже строит новую теорию, интересно освещающую самый характер его персонажей, с их парадоксальным сочетанием достоинств и недостатков – то, что называют “свободным героем” в противоположность “типам” с их душевным единством, положительным или отрицательным»53.
В толстовском космосе есть и черта, которую Долохову не удаётся пересечь, – жизнь семейная может удаться ему только в роли «самого нежного сына и брата», создать свою семью герою не суждено – а это значит, что в мире Толстого о Долохове остались лишь воспоминания и легенды, в потомстве он не воплотился.
В.И. Тюпа в работе «Анализ художественного текста» обобщает представления о стадиях сюжета в следующую схему: фаза обособления, фаза партнёрства, лиминальная (пороговая) фаза и фаза преображения54. Долохов успешно проходит все фазы, кроме последней. В качестве примера исследователь анализирует «сюжет Вулича», персонажа «Героя нашего времени», отмечая, что Вуличу не удаётся преодолеть лиминальную фазу смерти, поэтому закономерно фаза преображения отсутствует, что «как правило, означает художественную дискредитацию жизненной позиции персонажа»55. С Долоховым ситуация сложнее: он несколько раз успешно проходит через лиминальную фазу, но о фазе преображения в его случае мы говорить не можем, что приводит многих учёных к выводу о том, что Толстой таким образом пытается дискредитировать Долохова как представителя наполеоновской философии и т.д. Замечания о неизменности Долохова, отсутствии духовного роста при наличии остросюжетных поворотов в его биографии стали общим местом в работах русских и зарубежных исследователей.
Показательно суждение Д. Оливер:
«Важно подчеркнуть тем не менее, что его приключения вместе с сопровождающими их этическими вызовами и обогащением жизненного опыта не производят в Долохове никаких перемен, за исключением новой причёски и экзотического гардероба»56; «Неслучайно его (Толстого. – О.Г.) герой, Пьер, “перерастает” такой тип поведения, пока его пародия, Долохов, кажется запертым в этой роли, неспособным или нежелающим оставить свой “бытовой романтизм”»57.
Очень любопытным является замечание Д. Оливер о неудачливости Долохова в романтических поступках: ни дуэль, ни сватовство к Соне, ни так и не случившееся похищение Наташи Ростовой не увенчались успехом.
Чтобы далее говорить об образе Долохова, необходимо определиться, каким литературоведческим термином легитимно обозначать его в рамках образной системы романа «Война и мир». Под образной системой, или системой персонажей романа, мы вслед за Н.Д. Тамарченко будем понимать
«…художественно целенаправленную соотнесённость всех “ведущих”
Там же. С. 40.
Ibid. P. 55.