Культурно-исторический и деятельностный подход в образовании. Антонида Лукина
проецируются в ребёнка, отпадает необходимость специально работать над развитием, над формированием, строить педагогическую работу так, чтобы обучение давало образовательный эффект, не только сообщало знания, но и развивало мышление, не только снабжало правилами поведения, но и формировало характер, внутреннее отношение личности к воздействиям, которым она подвергается» [48, с. 251].
Но если знания всегда предметны, то в обучении учащемуся должен быть представлен некоторый предмет, становление владения которым и будет основой обучения. Традиционно предмет знания предъявляется учащемуся в уже готовом виде, что как раз и критикует Э.В. Ильенков: «…Под видом “предмета” как реальности, существующей вне, до и совершенно независимо от деятельности сознания, ученику предъявляется заранее организованный словами образ, и ученику остается лишь одно – обратный перевод этого образа в словесную форму. Ученик думает, что он описывает «предмет», а на самом-то деле всего-навсего воспроизводит «отчужденную» – наглядно воплощенную – словесную формулу, в согласии с которой создан (не им) предъявляемый ему образ. Воспроизводить уже готовые – уже получившие гражданство в языке – образы ученик таким путем научается. Производить образ – нет, ибо с не обработанным ещё словами предметом – с «сырым материалом» образа – он вообще тут не сталкивался» [25, с. 385]. Если мы научим формировать, производить образ, то научим и производить действия, а не следовать шаблонам, в этом и состоит сущность знания и его усвоения.
Говоря психологическим языком, процесс обучения представляет собой овладение способом действия с орудиями, что согласуется с мыслью А.Н. Леонтьева об операциях и орудиях: «Овладеть орудием, как и значением, значит овладеть процессом, операцией», последняя же «…определяется объективными свойствами предмета (предметной ситуации), которым она необходимо подчиняется» [37, с. 151]. Почти то же самое относится и к усвоению слов как знаков материальных объектов (то есть усвоение идеального образа материальной вещи). «По сути, усвоение слова в такой же мере есть усвоение операций, способов действия со словом, в каком усвоение орудия есть усвоение способа его употребления. Что значит овладеть пилой? Овладеть пилой не может означать ничего иного, как научиться пилению» [32, с. 96].
Тогда предметом обучения становятся «…не усвоение информации, фактов, не заучивание правил и формул как готовых результатов, а сам поиск, процесс формирования знания, правила, формулы и т. д.» [53, с. 94]. Такой поиск способен формировать живое знание учащегося как превращённую, идеально зафиксированную в его сознании форму (способ) осуществления деятельности.
Несколько в ином виде ту же проблему выражает М.К. Мамардашвили. «Если мы призадумаемся, то поймём, что проблема заключается не только в том, что какие-то наши чувства должны быть пережиты реально, но что их нельзя заменить знаниями об этом. Казалось бы, это банальность, но ведь действительно понять за другого невозможно… Знание непередаваемо.