Эталон. Сергей Бокшанский
лопаются, как мыльный пузырь.
– Ну уж нет! – шипит она и швыряет ключи на пол. – Надоело!
– Как скажешь! – я тоже вскипаю.
Громко лязгает дверь. Приглушённый стук каблучков по ступенькам лестницы. Я сжимаю кулаки. Пять минут неподвижно жду, что дверь вновь распахнётся. Я несомненно готов произнести искренние слова примирения и прояснить ситуацию с необходимостью отложить знаменательное событие на неделю, но в тишине квартиры только грохот моего сердца.
– Ну и катись…
Я угрюмо рассматриваю под ногами комплект ключей. Потом неожиданно вспоминаю давний запах весеннего субботнего дня, забравшийся в открытую форточку; ломтик апельсинового мармелада в стеклянной плошке и солнечных зайчиков на деревянной книжной полке. Мы с Иркой Фроловой таращились в выпуклый экран телевизора. Моя вечная подруга тогда была уродливым утёнком, а в комнате её родителей кружевные салфетки, ленивая пушистая кошка. Лидия Викторовна, Иркина мама, предлагает мне свежеиспечённое овсяное печенье… У них всегда по-настоящему пахло домом. Когда-то пахло домом и у меня в квартире… Я ведь рос полноценным маленьким карапузом. У меня был полный комплект любящих родителей. Правда, они вскоре разошлись. Но развод мало повредил их отношениям со мной. Более того, развод мало повредил их отношениям друг с другом. В том смысле, что отношения и до развода были неважными. Но сиротского комплекса у меня не возникло. Скорее – наоборот. У меня есть и сестричка, и мама. Меня не стегали ремнём, а целовали в пухлый зад…
Я трясу головой, прогоняя наваждение. Стоит лишь на миг задуматься, как жизнь представляется совсем в другом ключе. Наше счастье с Ириной – жить сейчас. В юности всё было по-другому. Но со временем наши непростые отношения всё чаще становятся тонкими и хрупкими. Становятся, но пока не ломаются. В этом нет моей заслуги – это Фролова прилагает все усилия. А я, наверное, дебил. Мне тяжело думать о сложном – больше не хочется чувствовать и вникать. Счастье ведь и в самом деле не в сложном, оно в простом. Да только я забыл эту общеизвестную истину, утопил в алкогольном угаре. Если только…
Я уже говорил, что все крупные неприятности вырастают из пустяка? Нет? Так вот, маленькое уточнение: все крупные неприятности вырастают из крохотного пустяка.
5
– Сколько стоит предательство?
– Как обычно. Тридцать сребреников, Ваша светлость.
Самый неправильный поступок в жизни – назло. И я вновь совершаю ошибку. В который уже раз. НАЗЛО!
Прилично за полночь нас попросили из бара. Мы и так пересидели сверх положенного. Теперь на часах почти два ночи. Мы сменили заведение с усталыми официантками на кабинет в престижном салоне красоты, который с недавних пор стал именоваться «Триумф», вместо «Титула». Он через дорогу от моего дома. До центрального входа от проспекта во двор ровно 49 с половиной шагов. По крайней мере так указано на рекламной стойке у пешеходного перехода. Я не считал, но рекламщикам