Этвас. Антон Шумилин
органона,
И окрылённый голем
Молится во спасенье
Кукле душевной оспы
Мёртвого фараона.
Гроздья росы нетленной,
Словно штыки заводов,
В тихий бетонный омут
Падают, разлипая
Под синевой Вселенной
Кровь и живую воду.
Время идёт к надлому.
Кукла летит слепая
Телом, гниющим полем –
Там, где, развесив космы
Смятого органона,
Мысли звенят о кафель.
Пьются сухим запоем
И улетают в космос
Эйдос, мечта, икона
И человек из вафель.
Код
Амнистия
За мысли, белые рёбра,
Ключицы, лапы
Никто не в ответе.
Стол неба светится
Под скатертью гречневой.
Мимо летят мудрые, добрые,
Пополняя этапы
В места сырые и вечные.
Как, зачем и с кем ты
Попал под амнистию?..
Не скучно, не тесно,
Но провалился в слоистое тесто,
Во внутренний тессеракт.
Шуршат аплодисменты.
Ладони кленовых листьев
Краснеют. Скоро антракт.
Спанда
Всё пройдёт зимой холодной,
всё пройдёт войной народной,
всё пройдёт. Гектары рая
на Геоне догорают.
Вырван куш из самой гущи:
грех сгорел, а цирк отпущен.
Всё течёт, и всё есть спанда
в жёлтом горле листопадном.
Из потока и в потоки,
и почкуются потомки,
и рябит в пустом экране
новый круг бесценно ранний.
***
Внутри себя заточённому узнику
Немного Вселенной дай,
Ушами глотая музыку,
Глазами щупая даль,
Внедряясь в код новорожденный
Свидетелем и творцом,
И падая в тело родины
Опухшим от слёз лицом…
Придётся жить центробежнее,
Вменяя себе в вину
И будущее, и прежнее,
И русскую тишину.
***
Рыхлую плоть кварталов
Взрезаешь самим собой,
Куски отпадают: камни,
Колодцы, смерть, сторожа.
И вихри тянутся алые
Припудренных горожан,
От чёрной воды и пламени
Отрубленных медной трубой.
Всё больше в тебе человека
Пугает домов тоска.
И тянет табачным дымом,
Гуашью, соснами, сном.
Идёшь по сырому снегу,
И тоже тянет слегка
Скакать между сыром и Крымом,
Своё выбирая зло.
И дальше идёшь, капризный,
Качаясь глазами психа.
Вокруг – городской уют,
Застывший, как манекен
Солёного привкуса жизни,
Когда по морде дают.
А в космосе снова тихо.
Никто не понят никем.
***
Если хочешь уснуть – не тяни, засыпай,
Головой упади на перину