Грозные чары. Полеты над землей (сборник). Мэри Стюарт
в этих краях такого нелегко найти. В большинстве деревень единственные «машины» – это ослики и мулы, и для юнца с наклонностями к механике работы не сыщешь. Так что все они перебираются в города. Но Спиро, конечно, хотелось работать поближе к дому – отец его умер, и он стремился жить с матерью и сестрой. Я приехал сюда в прошлом году, и все это время он работал у меня. Чего он не знал о яхтах, того и знать не стоило, а если я скажу, что даже позволял ему брать на выходные мою машину, вы поймете, что он и вправду был чертовски хорош. – Мэннинг кивнул в сторону окна, где на столе лежала большая папка. – Не знаю, упоминала ли Фил, но я работаю над книгой, состоящей по большей части из фотографий, и даже тут Спиро был неоценим. Он не только наловчился помогать мне технически – с проявкой и так далее, но и позировал для некоторых снимков.
– Они чудесны, – пылко вставила Филлида.
Мэннинг улыбнулся напряженной, бессмысленной улыбкой:
– Хорошие, правда? Что ж, вот таким был Спиро. Конечно, что бы там ни говорила бедняжка Миранда, не воплощенное совершенство. Золотые руки, это да, тут природа его не обделила, но страшный тугодум, а иногда упрям, как слепой мул, но зато решительный, упорный, и вы могли ему смело доверять. И было у него еще одно дополнительное, совершенно бесценное качество, которое для меня дороже всего на свете: на фотографиях он выходил просто сказочно. Перед камерой вел себя абсолютно естественно – хоть нарочно старайся, ничего не испортишь. – Он одним глотком допил остаток виски и наклонился поставить бокал на стол. Стук стекла о дерево прозвучал странным финалом, точно мертвая тишина после надгробного слова. – Что, собственно, и приводит меня к вчерашнему вечеру.
Наступила короткая пауза. Усталые серые глаза снова обратились ко мне.
– Я проводил кое-какие эксперименты с ночной фотографией – рыбачьи шаланды ночью, пейзажи в лунном свете и все в том же роде… вот и решил попытать удачи с восходом над материком, пока еще снег с гор не стаял. И мы со Спиро вышли в море. Задувал легкий ветерок, но никаких оснований для тревоги. Мы направились к побережью. Вы, вероятно, знаете, что к северу отсюда стоит гора Пантократор? Так вот, берег там изгибается и идет под прикрытием горы почти точно на восток. И только когда вы достигаете самого края и выворачиваете через открытый пролив на север, там-то и поднимается настоящий ветер. Мы припыли туда примерно за полчаса до рассвета и свернули напротив Коулоуры – это самое узкое место между островом и материком. По морю шла зыбь, но моряки еще не назвали бы это волнением, хотя ветер с севера начинал потихоньку усиливаться… Словом, я сидел в каюте, возился с камерой, а Спиро был на корме, как вдруг мотор заглох. Я окликнул Спиро, спрашивая, что случилось, а он крикнул в ответ, что думает, будто что-то намоталось на винт, но он в минуту все расчистит. Так что я вернулся к своим делам и только потом понял, что Спиро оставил руль без присмотра – яхту развернуло боком и стало слишком сильно качать. Поэтому я вышел посмотреть, что же происходит.
Мэннинг поднял руку легким, но опять-таки странным жестом, будто в завершение чего-то важного.
– Тут-то