Кто-то торопится умереть. Григорий Лерин
крайним изумлением и еле слышно, одними губами произнесла:
– Кажется, это вас.
Я вытянул руку с пультом и нажал на «паузу». Детектив Сэм Паттерс замер в несолидной позе на полусогнутых ногах и весь покрылся белыми полосками, вибрирующими мелкой дрожью. Положив пульт на стол, я снял с аппарата телефонную трубку.
– … я люблю тебя. Каждое утро я просыпаюсь с мыслью, что я люблю тебя. Я не помню, какое число, какой день недели, не знаю, солнечно на дворе, или идет дождь. Я только знаю, что люблю тебя, а все остальное не важно. Ты и представить себе не можешь, любимый, какая это страшная пытка – тиканье часов. Вот прошла секунда – без тебя, потом долго-долго – минута, и опять без тебя, потом еще одна, еще и еще… А впереди – несчетное количество таких же никчемных минут, без тебя… Теперь ты веришь? Нет, ты не смеешь не верить! Ты не посмеешь не поверить, потому что я докажу тебе, милый. Я не могу без тебя…
Ну, что ж, приятно. Приятно слышать девичий голос, страстно нашептывающий прямо в ухо слова любви. Даже если эти признания предназначены не мне.
В дверях кабинета застыла моя секретарша. Вечно юное и периодически (в дни выдачи зарплаты) довольно милое создание. В ее широко раскрытых глазах плещется удивленное: «Ну, вы даете, шеф!» Похоже, начало исповеди пришлось на нее.
Более минуты я напряженно вслушивался в задыхающийся шепот, пытаясь узнать голос. Потом догадался, что страстно и, кажется, безответно влюбленный абонент ошибся номером, о чем и сообщил. Не только незнакомке, но и Ленке:
– Милая девушка, вы не туда попали. К огромному сожалению, я не ваш любимый и самый единственный. Но все равно было очень приятно. Извините.
Они обе не поверили. Ленка поджала губы и скептически кивнула дверному косяку. Девушка на другом конце телефонного провода запнулась на мгновенье и продолжила:
– … я уйду далеко-далеко, любимый, туда, где нет чувств, слов и мыслей, но все равно, даже там, за облаками я буду любить тебя. Любить единственным, что у меня останется – душой. А ты будешь вспоминать обо мне хоть изредка, правда? Ведь что-то у нас было общее, пусть короткое, мимолетное, в котором ты тоже любил меня…
У меня заныло где-то между лопатками. Я подвигал плечами взад-вперед, покряхтел и решительно произнес:
– Послушай, деточка. Не торопись угодить за облака. Там холодно, мокро, и там трудно дышать. Лучше соберись с силами и дойди до ванной комнаты. Умойся, накрась глаза и губы и посмотри, какая ты красивая…
Она то ли вздохнула, то ли всхлипнула:
– Прощай… – и положила трубку.
Ленку моя психотерапевтическая консультация не убедила. Она подошла к столу, уселась на краешек кресла и деловито спросила:
– Она беременна, шеф?
Я пожал плечами.
– Откуда я знаю? Про беременность она ничего не сказала.
Ленка усмехнулась и снисходительно взглянула на меня поверх очков.
– Можно и так догадаться.