Душевные тайны. Наталья Васильевна Иващенко
и твердой походкой пошла в направлении дома.
– Да она ненормальная!– Анна подала голос. Её тонкий срывающийся фальцет с повизгиванием нарушил мертвую тишину.
– Вот именно! Не советую связываться,– кинула через плечо.Толпа расступилась, и я исчезла в темноте.
Колени дрожали. Выплеснутый адреналин разрядил напряжение, и внутри образовалась темная, как черная дыра, пустота. Я почти бежала. Слёзы подкатили к горлу.
– Нет, я не буду плакать! Больше никогда я не пролью и слезинки из-за тебя, гавнюк,– крикнула в темноту и слёзы отступили.
– Тебя больше нет! Ты – никто. Пустое место. Ты умер вместе с моим другом Серёжкой. И больше не сможешь причинить мне боль. Я не допущу этого.
Рот выкрикивал слова, а ноги все убыстряли бег. Темнота, молча, слушала мои крики. Даже не заметила, как прибежала домой. Тетка все кружила в работе.
– Ти що? Вже прийшла? Танцiв не було?
– Просто голова болит.
– А дiвки де?
– Сзади идут.
Тетка успокоилась.
– Може, тобi порошкiв дати?
– Я просто полежу.
– Ну, йди, лягай.
Мне повезло, что на улице стояла темень. Брызги крови заляпали кофточку, а костяшки пальцев саднили, и днем я бы не отвертелась от объяснений. Что-либо обсуждать я была не готова и спряталась в доме. Вымыла руки, затолкала в угол заляпанную одежду и нырнула под одеяло.
Только разделась и легла, прибежали сестры. Самый легкий способ избежать разговора было притвориться спящей.
– Мам, а где Наталка?
– В хатi лягла. Каже, голова болить.
– Да, она говорила. Даже с дискотеки ушла.
Голоса умолкли. Звякнула щеколда.
– Наташ, ты спишь?– шепот заставил покрепче зажмурить глаза и выровнять
дыхание.
– Похоже, правда уснула. Она когда перенервничает, всегда в спячку впадает. Наверное, организм так со стрессом борется.
– Пусть поспит. Утро вечера мудренее. Завтра все узнаем.
Сёстры на цыпочках вышли и тихо прикрыли дверь.
Глава пятая
Для спокойной сельской жизни это было что-то. За всю историю деревни впервые девчонка отделала парня. Как бы там ни было, я, сама того не желая, стала знаменитостью. Новость на утро знали даже жители близлежащих деревень. Как это происходило? Честно, не понимаю. Мобильных не было. Даже обычный телефон был редкой роскошью. Позвонить население ходило в сельский совет. Но факт оставался фактом – когда мы проснулись, тетка с дядькой возбужденно обсуждали случившееся.
– Ганзя казала, що вона йому чотири зуби вийняла. Матiр до лiкаря повезла, скалки вибирати.
– А до батькiв ходила?
– Вiн не каже, хто вона. Каже, якась у гостi з мiста приiхала. Наче вiн не знає ту дiвчину. I за що била, теж не каже. Тiлькi сказав, що сам попросив. Мати хотiа заяву подати, а вiн не дозволив. Йому вже вiсiмнадцять, вiд матерi не беруть.
Вздох облегчения вырвался из груди. Может, все обойдется. Когда я била этого парня, не думала о последствиях. А они могли быть очень серьезными.