Душевные тайны. Наталья Васильевна Иващенко
что папа очень расстроен, но так сильно нас любит, что не может наказать, и количеством незаслуженных поцелуев выражает степень своего огорчения. Я бы предпочла обычную порку. От искреннего раскаянья глаза наполнялись слезами. Мы честно-честно обещали себе глубоко внутри больше так не делать. И не потому, что придется сидеть дома (каждый поцелуй подразумевал один день домашнего ареста), а потому, что огорчили папу. «Ну, пааа. Ну, не надоооо»,– слезно просил провинившийся, но не смел отойти, и терпел столько поцелуев в лобик, сколько отец сочтет нужным. Когда чернее черной тучи я возвращалась к моим дворовым друзьям, они с круглыми от ужаса глазами спрашивали: « Ну, что тебе папка сделал?» «В лобик поцеловал. Аж пять раз»,– грустно отвечала я и отправлялась домой отсиживать сутки заключения.
Папа никогда не звал нас на разборки, если родители соседских ребят приходили с жалобой об очередной драке. Только однажды, когда я выбила зуб пареньку из соседнего двора. По пути к нашему дому его мать кричала так, что даже через закрытые окна слышно было все обидные слова. Я прибежала за пять минут до этого, помыла разбитые руки, и, как ни в чем не бывало, уселась у телевизора. Отец читал газету. Раздался звонок в дверь. Он вопросительно посмотрел на меня. Я неопределенно дернула плечами и опустила взгляд. Глаза отца потемнели. Через мгновение щелкнул замок. Крик разъяренной женщины звонким эхом разлетался по всем этажам:
– Ваша дочка выбила Валере зуб. Как ей не стыдно, такая деваха, а ни стыда, ни совести! Так поиздевалась над бедным мальчиком. Вы только посмотрите на него!
Зрелище действительно было ужасное. Тринадцатилетний худой подросток среднего роста. Он всё еще рыдал, размазывая по измазанному лицу слезы. Грязные кулаки оставляли черные разводы. Мать гладила плачущего сына по голове. Я замерла, выглядывая из-за дверного косяка и прикидывала в уме, сколько поцелуев придется пережить.
Как всегда, отец выслушал кричащую женщину, и когда потоки иссякли, бросил в открытую дверь:
– Наталка!
За восемь лет моей жизни такого исключения не было никогда! «Ну, всё! Мне хана! Тут пятью поцелуями в лобик не обойдешься». Четыре метра коридора казались пропастью. Отец поставил перед собой чадо с выгоревшими на солнце косичками и невинным взглядом карих глаз. Спросил: «Вы эту девочку имеете в виду или старшую дочь?»
«Да, да! Это она меня била!»– забился в новом приступе истерики подросток. Пораженная женщина молчала. Я была вдвое меньше его! Она крепко взяла плачущего сына за руку и, молча, повела из подъезда.
– Ты сама всё знаешь.
– В лобик поцелуешь? Десять раз?– обречённо спросила я.
– За что ты его так?
– Он всем рассказал, что я у него машину на батарейках украла. Красную. Ему отец из-за границы привез. И сказал, что зубы повыбивает. Я стерпела, ведь доказать ничего не могла. А вчера он ее из песка откопал и всем сказал, что я испугалась, и закопала ее. Брехун!
– В этот раз я тебя прощаю, но зубы больше