Шаги в глубину. Сергей Цикавый
чего-то – назвать это водой язык не поворачивался. Лужа дрожала, над ней поднимался пар, за паром виднелись знакомые дрожащие кристаллы. Больные цвета, совсем-совсем чужая человеку симметрия во всем.
Медленно, будто в густой жидкости, Лиминаль обернулась к Дональду, и излучатель дрогнул.
Из глаз девушки текла кровь. Кровь сразу застывала, но на ее место выползали новые капли. Скафандр мигал, по сути, на ней вообще уже не было защиты, только облако частиц вокруг тела.
– Как… Как здесь красиво.
Голос был тихим и ужасно удивленным, этот голос будто привыкал к самому себе.
Лиминаль опустилась на колени и провела ладонью по песку. Я поморщилась: этот песок можно прессовать в ТВЭЛы и продавать отсталым мирам. Голая белая ладонь, играющая с песком, – и бегущие цифры в уголке картинки.
«Бр-р-р».
– Кто ты?
Коленопреклоненная девушка подняла руку, и между пальцами посыпался легкий песок. Песчинки летели прочь, а Лиминаль смотрела прямиком в прицельную метку излучателя. Метка дрожала крупной дрожью, словно перепила накануне.
– Кто я?
Изображение окрасило алым, и запульсировала надпись: «Щиты перегружены! Обеспечьте…» А потом картинка пропала. Как скучно, подумала я. Развязку можно додумать: Дональд, обливаясь потом и обделываясь на ходу, затащил эту непонятно почему живую милочку на корабль. Дальше логике и здравому смыслу места нет вообще: Лиминаль выжила.
Конечно, за то, что Дональд сохранил «последнюю из», – честь ему и хвала от «Книги утерянных видов», но глупо-то как.
– Она н-ничего не помнит, – грустно сказал Дональд.
«Тебе повезло, обормот».
– И на что она тебе сдалась? Пол-корабля заразил, небось?
– Она в-вывела всю радиацию за сутки. «Т-телесфор» – за трое.
– Мило, но это не ответ. Зачем она тебе понадобилась?
Дональд вздохнул:
– Т-тебя там не было. Ты не п-поймешь.
Ну, моя очередь вздыхать. Куда уж мне.
– Ясно. Допустим. Почему она в криокамере?
– Она заб-болела.
«Насморком», – закончила я про себя. Ржать хотелось ужас как, но поскольку мое состояние попахивало истерикой, приходилось сдерживаться. Тем более что обормот соизволил продолжить. Глядя на мерцающие приборные панели, он просто говорил, говорил, говорил…
– Какая-то особая лучевая б-болезнь. Через час ак-ктивной жизни она слабеет, еще че-через час впадает в к-кому на месяц.
– И ты захотел ее вылечить?
– Н-ну… Да.
Жалок и безнадежен.
– И ты, конечно, в курсе, что Лиминаль формально мертва? – с надеждой в голосе спросила я.
– П-первый Гражданин формально уже в-восемь тысяч лет как издох, – огрызнулся Дональд. Видимо, состояние его драгоценной убийцы-неудачницы было очень больной темой. Так и запомним.
– Сравнил, еретик. Думаешь, можно найти лекарство от болезней жизни после смерти?
Он пожал плечами:
– З-знаешь, я не верил, что выпотрошу счет Его М-меча. Да в-вот хоть