Жизнь. Наргиз Хан
рина Коути, Елена Клемм «Заговор призраков».
Маленькая девчушка в розовом платьице, устроившаяся на бордюре детской песочницы, и не стеснявшаяся своих всхлипываний привлекла моё рассеянное внимание на время ожидания мальчишек, с которыми я собирался поиграть футбол на заднем дворе. Я зачем-то пошёл в ту сторону, просто стало скучно, наверное. Ребёнок вмиг стих при моём появлении, с интересом взирая на меня своими большущими глазами усердно стирая со своего маленького личика следы слёз ручонками. Меня её действо только развеселило, минуту назад, она беззаботно плакала, а теперь мужественно хочет казаться взрослой. Я присел на корточки рядом с ней, продолжая ухмыляться.
– Чего плачешь, малая? – конечно же, я не ожидал услышать ответа на свой вопрос, может, она вообще разговаривать не умеет ещё, но возрастающая отважность этого ребёнка меня удивила. Девчушка смело ткнула в мой левый глаз и выдала:
– А посиму у себя сакие гуаза? – Теперь малая сложила свои ручонки у себя на коленках, ещё больше выпучивая на меня свои глаза и торжественно ожидая моих объяснений. Радовало, что девчушка очень быстро позабыла о причинах своих недавних горестей, но я еле сдерживал себя, чтобы не расхохотаться над её воистину поэтическим говором.
Глаза у меня действительно были странноватые – льдисто-голубые с отчётливыми серыми вкраплениями, почти прозрачные зрачки многих пугали во мне, но мои друзья уже привыкли. В моей семье ни у кого не было такого необычного цвета глаз, родителей это озадачивало, а мне даже нравилась такая моя особенность.
– Не бойся, – широко улыбнулся я ребёнку.
– А я и не боюсь, – девчушка состроила гримасу, явно обиженная моим нелепым предположением, – они мне нравяся, – заявила она, хлопая своими большущими тёмно-карими глазками, снова беззастенчиво тыкая мне в глаз своим маленьким пальчиком. – Я соже сакие хосю.
Я всё-таки не выдержал и начал хохотать, смешная – она, – Не надо, кареглазка, у тебя свои – очень красивые. – Девочка снова отвлеклась от разговора, тщетно пытаясь пригладить свои растрепавшиеся волосы, неуклюже водя ручками по маленькой головке, – я улыбнулся и поправил ей хвостик. – Вот так лучше, теперь ты настоящая красавица, – заверил я, разглядывая малую, недоверчиво ощупывающую свои хвостики. – Тебя как зовут-то, кареглазка?
– Роза, – поразительно чётко выговорила она своё имя.
– А я Ибрагим, – почему-то представился ей редко произносимым своим настоящим именем.
– Игорь, – тут же послышался синхронный оклик моих товарищей по команде: братьев-близнецов Виктора и Кирилла. – Чего ты там копаешься? Пошли. Мы уже готовы.
Роза, так же, как и я, внимательно смотрела в ту сторону, откуда доносились голоса. Я потрепал девчурку по щеке и поднялся на ноги, она тут же устремила свои огромные глазищи на меня.
– Больше не реви, кареглазка, – бросил я на прощание моей маленькой знакомой и побежал за ребятами.
Глава 2.
Предложить человеку пищу значит протянуть руку дружбы; принять пищу значит быть принятым в любую, даже самую замкнутую общину.
Джоанн Харрис «Персики для месье кюре»
Мать, как всегда принялась поучать меня перед самым моим уходом, а мне ничего не оставалось кроме, как молча дослушать познавательную речь, и захлопнув дверь со смиренным: «Хорошо, мам» − удалиться.
Родители у меня хорошие, мать − добрая и ласковая, отец – настоящий друг и товарищ, так и должно быть, просто я у них единственный сын и иногда они, очень сильно начинают опекать меня. Как сейчас.
Сегодня мы с друзьями решили сходить на речку, всё-таки каникулы – моё самое любимое время года. Жарко, скучно, одинаково. Поэтому приходится занимать себя всякого рода развлечениями. Во дворе, естественно, ни одного из близнецов я не встретил, снова придётся ждать этих оболтусов. С откровенной скукой окинул взглядом пустующую детскую площадку, никого, да и кому могло понадобиться гулять в такую жару. Хотя … Маленькая девочка, уместившаяся на краюшке бордюра песочницы, бесшумно всхлипывающая и протирающая непослушную влагу, вытекающую из огромных глаз на пол-лица, показалась мне смутно знакомой, что укрепило меня в дальнейшем намерении отправиться к ней.
– Кареглазка?! – в голосе проскальзывали нотки неуверенности. – Ты чего опять ревёшь? – вторая случайная встреча с этим ребёнком, и схожая ситуация с не просыхающими слезами маленькой. Девочка, кажется, её звали Розой, живо прекратила реветь и подняла на меня своё хмурое мокрое личико. Я невольно улыбнулся, до чего же этот ребёнок не хочет делиться своим «маленьким детским горем».
– Я не реву, – ответили мне, волосы снова растрёпаны и лезут в глаза, мешая Розе как следует рассмотреть своего собеседника, то есть меня.
– Ладно, не ревёшь, – не стал с ней спорить, присаживаясь на корточки перед девчушкой. – Что же ты тогда делаешь?
– Играю, – не теряясь, заявила эта малышка, при этом замотала головой в разные стороны, присматривая атрибуты своей «игры».
– Понятно, – снова согласился я, наблюдая, как