Бумеранг. Георгий Баженов
чем тут шея?»
«Да ведь нелегко – Анна на шее. Нелегко, старик, а?»
«Да пошел ты!..»
С Петровым как с человеком более близким Юрик Устьянцев чаще всего говорил именно об Анне. Начинали о женщинах, а кончали всегда Анной. Она была для Устьянцева как бельмо на глазу. Как заноза в сердце. Как мозоль на пятке. И пять лет назад, и шесть, и семь – тема разговора оставалась постоянной: жениться Устьянцеву на Анне или не жениться? Вот и в тот вечер, когда они сидели в ресторане Савеловского вокзала, они в конце концов подошли к этой теме: жениться или не жениться?
Петров как семейный человек мнение имел твердое: жениться! Женщины вокруг, которые нам нравятся, – это передний край борьбы, а семья – наш тыл. Тылы у мужчины должны быть обеспечены. У настоящего мужчины, подчеркивал он. Потому что иначе однажды проснешься, а стакан воды подать некому. Любимые женщины – их нет, они на передовой, с другими мужчинами. А жена – она рядом. Она стакан подаст. А ведь если не сделать один-единственный глоток, таблетка валидола или нитроглицерина застрянет в горле. И сердце разорвется. Так-то, дорогой… Настоящий мужчина, воюя на передовой, делая свою судьбу, обеспечивает себе и тылы. Запомни, старик: ты-лы!
– Ерунда, – не соглашался Устьянцев, хотя так хотелось согласиться в душе. – Семь лет она живет со мной – семь лет не изменяет. А стоит сыграть свадьбу, дело примет другой оборот. Дело станет темное. Сейчас-то она боится потерять меня. Страх – вот отгадка женской нравственности.
– А твоя нравственность? – демагогически вопрошал Петров.
– Какая еще моя нравственность?
– Ну как?.. Семь лет спишь с женщиной, пользуешься ею, вводишь ее в заблуждение, она на что-то надеется… А ты… согласись, старик, это безнравственно.
– Не хочет – не надо. Я ведь не прошу.
– А если привыкла к тебе?
– Я не просил привыкать.
– Нет, старик, кончится это вот чем: она тебя возненавидит. Если уже не ненавидит.
– За что?
– Ты же пьешь ее. Тело ее пьешь. Душу. Молодость. Надежду… Ты высасываешь ее, а потом в один прекрасный день проснешься, откроешь глаза – она пустая.
– Это все метафоры. Ты мне скажи конкретно, жениться или нет?
– Жениться. Конечно. Рекомендую, кстати, самого себя в свидетели.
– Не верю я женщинам…
– А себе?
– Чего себе?
– Себе ведь тоже не веришь, а вот живешь. И ничего, обходишься. Нормальный ход, старик.
– Почему это я себе не верю?
– Ну а как же… В том смысле, что нам разве верить можно? Нам разве может верить хоть какая-нибудь женщина?
– Я никого не обманываю. Я холост. Не хотите – не надо. Я прошел стороной. Я мимо.
– А то, что сегодня – с одной, завтра – с другой, потом – с третьей, – это как?
– Я-то холост. А вот ты, товарищ Петров, ты женат, с тебя и первый спрос! – Юрик Устьянцев, довольный тем, что разговор повернулся в сторону Петрова, даже рассмеялся и, кстати,