Сага о Лунгиных. Мария Текун
что это дело стоящее.
На поиски невесты ушло еще несколько лет – чем старше человек, тем сложнее найти ему того, с кем захочется разделить остаток жизни. И если в молодости ослепляют достоинства, то в зрелом возрасте лезут в глаза недостатки. Виталий Альбертович не сказать, чтоб отчаялся, но разочаровался изрядно, как вдруг!
Вдруг появилась Лариса.
Это произошло совершенно случайно, как все самое лучшее, что с нами происходит в жизни. Однажды зимой, в декабре, Виталий Альбертович с приятелем-профессором из института отправились в местный Музыкальный театр на спектакль гастролирующей труппы Волынского театра оперетты. Там, на сцене он и увидел впервые свою Лалочку, как привык нежно называть жену. Она играла Эвридику в оперетте Оффенбаха «Орфей в аду». Как она пела! Обладая пусть и не самым выдающимся лирическим сопрано, Лариса Двигубина благодаря своей чрезвычайной музыкальности в совершенстве владела музыкальной фразой, чем покоряла сердца зрителей, пусть даже самых искушенных.
Виталий Альбертович к числу искушенных ценителей оперы и оперетты явно не принадлежал, но все глаза в бинокль проглядел: вот он гений чистой красоты, вот она его муза, та единственная, которую он столько раз воображал себе в мечтах. Но…
Виталий Альбертович так же не мог назвать себя и искушенным обольстителем-разрушителем дамских сердец, так что его мечты о Ларисе едва ли не остались только мечтами. Он не мог себе представить, как может он, профессор, уважаемый и небезызвестный в городе человек, бросаться к ногам актрисы, уподобляясь желторотому юнцу или фанатичному поклоннику. Но иначе он не представлял себе, как сможет с ней познакомиться. В запасе еще было время: гастроли должны были продлиться до Нового года, после чего труппа возвращалась в родной театр.
Виталий Альбертович посетил спектакль еще несколько раз, с каждым разом убеждаясь все больше и больше, что от Ларисы Павловны Двигубиной он просто без ума. Но время стремительно уходило, а Виталий Альбертович кроме своих мечтаний ни в чем ином не продвинулся ни на шаг. Он все никак не мог решиться, никак не мог придумать повода, чтобы приблизиться, или набраться наглости и зайти в гримуборную после спектакля, или хотя бы подбежать на улице с цветами. Он корил себя за то, что так слаб, что и единственный раз в жизни не в силах сотворить свою судьбу своими, так сказать, руками, он клялся себе, что вот сегодня непременно… ну, уж завтра обязательно…
Так и дождался, что последний спектакль закончился, и опустился занавес, навсегда отделив прекрасную Ларису от прикованных к ней глаз ее тайного воздыхателя. Даже в такой ситуации, когда стало предельно ясно, что или сейчас или никогда, Виталий Альбертович спасовал. Эх!
В отчаянии и безнадежной тоске возвращался он с последнего спектакля в свой пустой и холодный дом. Он остался без ужина, который давно некому было приготовить,