Похищенное солнце. Ксения Васильевна Котова
гонках, – быстро объяснила Лем. – Никакого риска.
– Никакого риска?! В гонках на… выживание?!
Капитан не сомневалась, что в открытом небе перехватчики без труда окружат галиот и заставят перейти в дрейф на балансирах. Каменный заповедник же давал небольшую надежду ускользнуть. Любители ежегодных Фелиманских воздушных гонок знали, что в подобных лабиринтах всегда впереди не самый быстрый, а самый внимательный, осторожный и учитывающий все погрешности.
Заполненные от полумили над землей и до «стеклянных» высот парящими ферритовыми скалами участки неба были опасными для полетов. Крупные корабли огибали скопления поверху; менее мощным и не способным подняться так высоко приходилось или делать крюк, или рисковать и идти напрямик через камни.
Авиаторы не любили заповедники. Блеск феррита обманывал глаза пилотов, помехи на экранах навигационных приборов путали штурманов, а у механиков зашкаливали датчики. Включенные балансиры частично ограждали от губительного воздействия. Так что хуже всего приходилось работавшим лишь на дизелях машинам – на малых кораблях защитные системы начали ставить только в последние десятилетия.
– Я еще жить хочу! – не мог успокоиться Вильгельм.
– Ты словно первый день со мной летаешь! Сколько?
Штурман сглотнул и стойко отрапортовал:
– Пятьдесят девять миль, четыре фарлонга и три чейна.
– Восемнадцатая боевая группа, открыть предупредительный огонь по курсу цели, – прозвучал по рации скучающий вздох Алеманда. – «Аве Асандаро», раз вы не вняли дипломатическому обращению, мы вынуждены перейти к методам силового убеждения.
Шесть точек на радаре поползли в разные стороны.
– Поймай сначала, – прошипела Лем.
Грузовой галиот задрал нос к небу и уверенно пошел вверх.
На мостике «Вентас Аэрис» Алеманд недовольно хмыкнул. Светловолосый, зеленоглазый и высокий офицер не ожидал от торгового судна подобной прыти. Хотя и предполагал, что этот капитан не сдастся без боя. «Но неужели она и вправду пытается уйти на таком корыте? Безнадежная затея. Будто не помнит, чему нас учили…» – он на миг задумался, а затем коротко отдал новый приказ перехватчикам и завершил:
– «Вентас Аэрис», следовать за авиагруппой на превосходящей высоте. Бертрев, налейте мне чаю, пожалуйста.
Пожилой валет молчаливо поднес офицеру чашку. Руфин Бертрев, слуга со всегда невозмутимым серым взглядом и сединой в русых волосах, уже давно научился предугадывать желания господина.
«Вентас Аэрис», огромный, полтора фарлонга от носа до хвоста, фрегат, начал медленно набирать высоту по сглаженной траектории. Перемалывая воздух, быстрее заработали пропеллеры, и на светло-сером металле фюзеляжа закружились, как в калейдоскопе, осколки тени и света. Словно стаи крохотных рыб, мириады солнечных отблесков засновали вдоль бляшек иллюминаторов, по бокам выплевывавших горячий ветер турбин и коротким крепким