Вариации на тему любви и смерти (сборник). Георгий Баженов
ведь отец все-таки.
– Отец… В том-то и дело. Я позже написала, конечно, объяснила… Она отца не любила, отчасти потому и уехала, из-за наших с ним отношений… Но – смерть есть смерть. Я понимаю Тосю: она в растерянности, никак не может выработать в себе верного отношения к случившемуся…
– А вот и мы! – В дверях кухни, улыбающаяся, появилась Тося, держа за руку дочь.
Юля стояла на ногах твердо, смотрела вокруг осмысленно и в то же время вопросительно: кто этот чужой дядя?
– Ну, иди к нам, – поманила ее бабушка. – Оп-ля!
Юля еще некоторое время стояла в нерешительности, словно думая: стоит идти или нет, раз около бабушки какой-то незнакомый, – но вот смело шагнула вперед и быстро потопала к бабушке, с радостным визгом ткнувшись, наконец, в ее колени.
– Ух ты, моя хорошая! – Екатерина Марковна подхватила ее на руки, затормошила, затискала так, что Юля время от времени вскрикивала и заливалась тонким смехом.
И вдруг по колготкам ее заветвилась тонкая струйка…
– Ах ты, проказница! Ну-ка, пойдем менять штанишки… И не стыдно тебе, не совестно? При гостях? В день рождения? – Екатерина Марковна, шутливо-укоризненно покачивая головой, вынесла Юлю из кухни.
Нуйкин с Тосей остались одни. Семену Семеновичу было совсем неловко: молчать стыдно, а говорить – так и вовсе не знал о чем.
– Простите, конечно, – произнесла Тося, – вы, наверное, хорошо знали папу?
Нуйкин вздрогнул от этого вопроса.
– Не совсем… То есть, если откровенно, знал мало. Вообще не знал…
– Да-а? – удивленно протянула Тося. – Странно… Тогда, значит, вы мамин знакомый?
– Выходит, да. Совершенно верно. Екатерины Марковны.
– Понятно-о… – многозначительно произнесла Тося. И не только с удивлением, но и как бы с некоторой настороженностью оглядела Нуйкина с ног до головы. – И давно вы познакомились?
– Нет. Если честно, совсем недавно. С полгода назад…
– Понятно-о… – вновь многозначительно протянула Тося. – Но вы хоть знаете, что у нас случилось в семье? Что умер папа?
– Да, да, конечно. – Нуйкин не мог смотреть на Тосю, опустил глаза.
– Семен Семенович, у меня к вам просьба… Но только дайте слово, что ничего не расскажете маме?
– Ну, это само собой. Не беспокойтесь.
– Папа у нас был замечательный человек. (Нуйкин так и обмер от этих слов.) Замечательный. И мама глубоко переживает его смерть. Прошу вас, Семен Семенович, никогда не говорите с мамой на эту тему. Для нее это – незаживающая рана. Боль. Не нужно травмировать ее. Прошу вас!
– Ну что вы, Тося, что вы! Обещаю вам! Да мы и так никогда не говорим об этом. Зачем?..
– О, я смотрю, у вас тут оживленный разговор… Познакомились поближе? Ну и молодцы! – Екатерина Марковна, улыбаясь, ввела внучку за руку на кухню. – Ты бы вот о тайге Семену Семеновичу рассказала… Вы не представляете себе, Семен Семенович, как это, оказывается, интересно… и страшно. Правда, Тося?
– Бывает. Поначалу, – ответила