Фанфарон и Ада (сборник). Георгий Баженов
интересуют, не параграфы, а конкретные дела, поступки… Вот Бобров – тот человек дела, поступка!
– Бобров нередко использует антивоспитательные приемы.
– Зато он практик! Он конкретен.
– Вы еще не знаете Боброва, а уже защищаете его. Ох, мужчины, мужчины, – и Елена Васильевна снисходительно улыбнулась, чтоб Петров, не дай Бог, не подумал, что она осуждает его.
– Бобров мне симпатичен.
– Чем?
– Он идет против течения. История человечества показывает: прав тот, кто идет против течения.
– Хотите мое мнение?
– Да, конечно.
– Это не история показывает. Это просто одна из истин, которая в ваших устах становится догмой.
– Интересно, интересно, – воодушевился Петров.
– Да, догмой. Потому что полная истина заключается в том, что правы бывают и те, кто идет против течения, и те, кто идет по течению. История полна примеров как первых, так и вторых. Только в памяти нашей застревает больше первое. И знаете почему?
– Почему?
– Потому что идея сопротивления часто оправдывает нашу пассивную жизнь. Да, да! Нередко человек сопротивляется только потому, что ему лень жить активно, лень думать, созидать, бороться, искать истину. Так что идти против течения бывает очень удобно лентяям, бездельникам, трусам, эгоистам, индивидуалистам. В действительности, конечно, они не идут против течения, они топчутся на месте, а оправдывают себя вот этим: мы-де идем против течения, как это делали все великие до нас!
– А все-таки, Елена Васильевна, хоть один конкретный пример великого человека, который шел бы по течению?
– А что считать точкой отсчета? Это ведь самое главное – определить отправную точку.
– Скажем, так: отправная точка – мнение большинства людей.
– Нет, не так, – не согласилась Елена Васильевна. – Великий человек не отвергает мнение большинства, а создает его. Собственную идею он делает всеобщей. Дело тут не в заблуждении большинства, а во всеобщем незнании, которое становится знанием всех. Так что и Аристотель, и Данте, и Коперник, и Ньютон, и Гомер, и Эйнштейн, и Пушкин – разве они плыли против течения? Они шли вперед, от незнания – к знанию, от того, чего не было, к тому, что стало.
Машина мчалась по Ярославлю, шофер молчал, но, кажется, внимательно прислушивался к разговору Петрова с Еленой Васильевной; во всяком случае, за последние годы он не помнил, чтобы Елена Васильевна говорила с такой страстью и с такой искренностью… И о чем? А Бог его знает о чем. Так же не помнил и Петров, чтобы во взрослой своей жизни – а не в студенчестве – он говорил с кем-нибудь на подобные темы. Странно, отметил он про себя, разговоры людей друг с другом как бы измельчали, стали пресными, то просто деловыми, то пусто-ироничными, а в результате? Всеобщее отчуждение и разобщение…
– Мы отвлеклись, Елена Васильевна… Откуда все-таки появилась у вас Лихачева? Как я понимаю, на сегодняшний день – ваш лучший инспектор.
– Биография у нее простая.