Джейн, анлимитед. Кристина Кашор
огромное помещение с высокими потолками и полированными полами красного дерева.
– Здесь, наверное, веселятся вовсю?
– Ага, до упаду, – отвечает Айви. – Люди наряжаются, танцуют вальс и все такое.
Девушки зашли еще в одну комнату – длинную, ярко освещенную. Там стоит стол человек на тридцать. В дальнем углу сидят четверо – двое мужчин и две женщины, – их голоса переплетаются. Киран здесь нет.
– Ты будешь обедать с нами? – интересуется Джейн.
– Нет, – ответила Айви. – Я обедаю на кухне.
Кажется, она неправильно поняла вопрос, услышав в нем то, что Джейн и сама толком не могла сформулировать, поэтому Айви крепко сжимает руку Джейн и показывает на один из свободных стульев. Ехидно улыбнувшись, она подталкивает Джейн в открытую дверь, прямо к столу.
Джейн присаживается. Похоже, ее появления никто не заметил. Она пытается уловить содержание разговора, сводившегося к обсуждению некой семьи, которую каждый из присутствующих знал лично.
– Вы серьезно утверждаете, что они сделали что-то плохое со своими детьми? – спрашивает темнокожая женщина с лицом сердечком и короткими черными кудрями. В мочках ее ушей мерцают звезды. Может быть, они сделаны из настоящих крошечных бриллиантов? Женщина сидит рядом с Филиппом Окада, гермофобом с верхнего этажа. На лице толстый слой тонального крема, над глазами яркие тени для век.
– Нет, я только говорю, что с ними явно что-то не так, – парирует другая дама, белокожая и румяная, с волосами цвета гречишного меда. На шее у нее сверкают две нитки жемчуга. Голос низкий, говорит с американским акцентом. – Люди бывают непредсказуемы, а страшные вещи многих сводят с ума. Откуда нам знать, что они сделали, так ведь?
– Это такой медицинский термин? – подкалывает ее Филипп Окада. – «Сойти с ума»!
– Филипп, – яростно осаживает его та. – Панзавекки – наши друзья. Однажды они бросили свою лабораторию и ограбили банк. Что заставило их это сделать?
– Ну… – протягивает женщина с сережками-звездами. – Вы же слышали о страсти Джузеппе к азартным играм и его проблемах с мафией?
– Хорошо, а кто-нибудь из вас знает, какие ставки делал Джузеппе на собачьих бегах? – спрашивает Жемчужное Ожерелье.
– Люди не афишируют пристрастия, создающие проблемы, – парируют Звездные Сережки.
– Мы ведь не могли знать, что творилось с Джузеппе на самом деле.
– Зато мы знаем, какой он, – возражает Жемчужное Ожерелье. – Разве нет? Джузеппе обожает хвастать своими детьми. Вы слышали, как он рассказывает о Грейс и ее удивительной памяти? Эта восьмилетняя девочка как компьютер! Джузеппе просто умирает от гордости за нее. Да, возможно, у него была небольшая проблема с азартными играми, которую он скрывал ото всех. Но спутаться с сицилийской мафией, когда вся твоя жизнь – трое маленьких ребятишек? Почему мы должны верить этому? Только потому, что у него итальянское имя? Это оскорбительно.
– У вас есть другие предположения? – спрашивают Звездные Сережки.
– Нет, – отвечает Жемчужное Ожерелье, – но я исключаю