Хивра и времена года. Позитивные зарисовки. Рена Сергеевна Арзуманова
говорю я Хивре. – Вчера еще было море и пальмы. А сегодня…
– А сегодня я и парк! – отвечает собака. – Это такое счастье! Меня целую неделю в парк никто не водил. Посмотри, местные гуси лают от восторга, а соседские собаки крякают от досады.
– От досады? – переспрашиваю я. – А чего это собаки крякают от досады?
– Как это? – Хивра аж подпрыгивает от радости. – Ты думаешь, что у каждой собаки есть возможность гулять ранним утром в будний день с любимой хозяйкой в местном парке?
Настроение моментально меняется. Иду, ловлю свое отражение в огромных лужах, касаюсь рукой низкого неба, вдыхаю такой вкусный после дождя воздух и думаю – вот оно, счастье!
Утро туманное, утро седое…
Гуляю с собакой в парке. Как чукча в чуме, жду рассвета. С рассветом жизнь всегда налаживается.
Местный парк в шесть тридцать утра популярностью не пользуется. Как правило, мы гуляем в полном одиночестве. Хивра знает, что в случае чего я ее собой прикрою. Я знаю, что Хивра не прикроет… Она уродилась трусливой, но красивой. И доброй.
Первой опасность почувствовала собака. Забежала за ближайшее дерево, села на попу, прижалась к стволу и практически с деревом слилась.
Вторыми опасность почувствовали белки. Как птицы, все разом вспорхнули на ветки. Следующую опасность разглядела я.
– Мама… – прошептала я.
– Мама… – поддержала меня Хивра.
Вышел немец из тумана, вынул…
Из тумана на меня двигается неопознанный световой объект. «Наверное, летающая тарелка», – подумала я. Но как-то очень низко для тарелки. Хотя кто ее, эту тарелку, знает. Может, она на посадку идет.
– Доброе утро, – поздоровалась тарелка и пролетела мимо.
– Мама… – ответила Хивра.
– Доброе утро, – прошептала я.
Бегун. А во лбу звезда горит. Вернее, фонарь. Что за новшества такие? Чтоб он хорошо до дома добежал.
Я так считаю – если приобретаешь налобный фонарь, то не мешало бы приобрести и гудок. Чтобы, так сказать, гудеть раньше, чем светить. Предупреждать гуляющих женщин с собаками о возможном светопреставлении ранним туманным утром.
Гуляю с собакой в парке. Хивра шла, шла, шла – пирожок нашла. Лежит пирожок на скамейке позабытый-позаброшенный, всеми покинутый и лишь слегка надкушенный. Собака моя сделала не хилую попытку пирожок себе присвоить и использовать по назначению. Я вмешалась, отобрала, отругала. Вот еще – пирожок из Макдоналдса домашним собакам противопоказан.
И сегодня ни свет ни заря в парк отправились. «Лисица чует сыр…» А Хивра, в отличие от меня, чует пирожок. Несется к скамейке. Пирожок, действительно, лежит. Тот самый, вчерашний. Чуть надкусанный и в фирменной упаковке.
И вот я думаю: ни гусям, ни белкам, ни оленям, ни енотам, ни даже воронам пирожок по вкусу не пришелся, получается? Или запахом не вышел? Или не из той муки он, непонятно что они по сусекам наскребли? А собаке моей, домашней девочке, которая ест мною самолично приготовленный творог, пирожок чем-то глянулся? В чем тут секрет?
Сколочу скворечник. Буду жить.
Мне для счастья надо очень мало.
Выход.