Рыбка по имени Ваня. Надежда Георгиевна Нелидова
скучала медсестра. Она посматривала то в окошко, то на кончики своих туфель, то позёвывала в ладошку. Дважды выходила в коридор и делала променад, стуча каблучками. Навестила такую же скучающую подружку за стеной, пощебетали, похихикали. Сходила в буфет, принесла оттуда в промасленном кульке что-то пахнущее тестом и варёной капустой, сунула в стол.
«Третья лишняя», – неприязненно думал дядя Ваня. Он бы много чего о своём самочувствии рассказал доктору —но только с глазу на глаз, без свидетельниц.
Болезнь – дело двоих: сугубо тонкое, интимное, не требующее присутствия посторонних ушей и глаз. Он стеснялся надушенной и накрашенной, юной фифы-медсестры. Впрочем, стеснялся бы пожилой и равнодушной.
В пять секунд она начиркала рецепт, который ей продиктовал врач. Всё. В соседних кабинетах сидела армия таких же сестричек и смущала пациентов своим необъяснимым присутствием. Пациенты уходили, унося в себе нераскрытые тайны болезней.
«Вот её бы зарплату за ничегонеделание – отдать врачу, – думал дядя Ваня. – Может, тогда он бы подобрел взором, оттаял. Отвлёкся от бумаг, вскинул утомлённые, красные от писанины глаза – и увидел, наконец, робкого дядю Ваню на кончике стула.
И ещё подумал: «А этих бы бездельниц – да в процедурный кабинет. Туда, где бьётся как рыба об лёд одна-единственная медсестричка. Или они в вену попадать не умеют?!».
***
Один к одному. У дяди Вани после ЦРБ (на почве стресса, наверно) – покраснела и зашелушилась кожа на локте. Нужно к дерматологу. Мать честнАя! Уж если к терапевту попасть трудно, то к узкому специалисту – из области фантастики.
Продвинутая, шустрая соседка подсказала: есть такая волшебная штука: называется электронная запись. Но штука эта с норовом, капризная.
То страничка записи загружается еле-еле, как неживая. Загрузится – окошко нужного врача не отвечает на клик. Откликнется – талонов уж нет. А если всё удаётся – в последнюю секунду зависнет, или вовсе потухнет экран. Вот какая хитрая электронная очередь!
А локоть нестерпимо чесался, а розовое пятно разрасталось, а чешуйки осыпались дождём. Хочешь – не хочешь: снова милости просим в больничную нервотрёпку-мялку-давилку. Через десятых знакомых, по блату, за мзду достали талон.
Врач, даже в перчатках, побрезговала рассматривать, не то что трогать дядиванино пятно. Оскорбилась и почему-то обиделась на его робкую просьбу «про соскоб»:
– Что? Какой ещё соскоб? Вы меня учить будете, что мне делать? Так давайте поменяемся: надевайте белый халат, а я сяду на ваш стул. Умные все пошли.
Отчитала дядю Ваню. Поставила на место. Кинула беглый взгляд на локоть, помыла руки – села писать направления на анализы. На кровь, на кал, на мочу.
Господи Боже, взмолился про себя дядя Ваня. Снова больнично-лабораторные круги ада?! Снова круги очередей под номерами: 1, 2, 5, 7…
***
И шёл загрустивший Иван Кузьмич по тихой улочке со своим портфельчиком. И увидел в глубине двора, среди вековых деревьев,