Учиться любить. Йорданка Харалампиева Величкова
себя очень усталой. Опустилась в его объятия и почти уснула. А затем ощутила, как одна его рука полезла под мою блузку, а другая пыталась залезть под юбку.
– Что? – остолбенела госпожа Хейс. – А ты не испугалась?
– Я подумала, что вижу очень бессмысленные сны, и снова впала в забытье. Меня разбудила ужасная боль! Прошу тебя, мама, не заставляй все говорить тебе! Я очень хочу спать, а ты настаиваешь, чтобы я рассказывала тебе такие неприятные вещи! – И изнуренная девочка не выдержала и заплакала.
Ужасное несчастье, которое с ней случилось, было ее личной проблемой, и она не желала ни с кем обсуждать произошедшее. Ей казалось, что это отвратительное событие уже целиком охватило ее существо, поэтому она и отказывала разъяснять его – неистово боялась столкнуться с ним снова и снова.
Однако мать настаивала на своем: она ни за что не хотела остановиться, утихомириться, а бестактно засыпала вопросами своего злосчастного ребенка. Ее взгляд стремился подчинить, проникнуть как можно глубже в сознание дочери, а незрелая Джойс не знала, как перебороть эти гипнотизирующие стальные глаза.
–Мама, я тебя уже объяснила: то, что случилось со мной, это мое дело! Оставь меня в покое!
– Как я могу не интересоваться твоими проблемами?! Я мать, а мать всегда отвечает за своего ребенка!
– Но… – Джойс хотела произнести, то, что считала нужным: «У меня есть серьезные проблемы, и ты настаиваешь, что должна быть рядом. Почему же ты была занята все эти годы, пока я росла?!» Но вдруг она осознала, что нельзя говорить такие слова матери. Маму всегда надо уважать, какой бы она ни была.
– Джойс, я хочу тебя только добра. – Абигейль Хейс перервала ее мысли: – Я не смогу тебе помочь, если ты до конца не расскажешь, что случилось!
– А я и не хочу, чтобы ты мне помогала! Я сама разберусь !
– Несчастье, которое с тобой случилось, непосильное для психики ребенка! Пожалуйста, будь хорошей девочкой.
Джойс овладели противоречивые чувства: с одной стороны, она желала побыть одной, погрузиться в свои проблемы, она ненавидела, когда кто-то так живо интересовался ее делами. Но с другой стороны, она уже давала себе отчет, что превозмочь то отвратительное, что с ней случилось, было невозможно без помощи взрослого.
– Рони су-сунул один палец с-снизу и ос-оставил меня почти без одежды! – чуть слышно произнесли нежные губы девочки.
– Почти без одежды? – Госпожа Хейс прочувствовала весь ужас случившегося каждой клеточкой своего тела. – Но… но… что я могла сделать?! – Джойс ощутила безнадежности ситуации и по ее красивому лицу потекли слезы, и, давясь ими, она снова упорно пыталась объяснить: – Я так на-надеялась с тобой поговорить о нем, а ты была все занята и занята!
– Ладно, ладно. – Абигейль Хейс поблекла, потеряла свою стойкость и выносливость, сейчас она выглядела полностью сломленной, разбитой. Она чувствовала себя виноватой в произошедшем. И, испытывая невероятный, заполнивший все ее существо стыд, она еле нашла силы, чтобы спросить: – И что случилось