Черный свет. Ирина Сергеевна Родионова
какой там текст,– махнула на него микрофоном Ольга, в исступлении чуть не застонав.– Попели, поплясали, вот детишки, вот садик, все. Собирайся, говорю.
– Еще пару минут,– Глеб отвернулся, показывая, что не намерен продолжать спор. В отчаянии Оля все же врезала по его широкой спине микрофоном, но очень осторожно, бережно, боясь повредить дорогущую технику, и удалилась к дочери.
При ее появлении худенькая, несимпатичная Людмила подскочила, улыбаясь немного виновато, будто это она всучила собственного ребенка совершенно постороннему человеку. Примостившись на маленький стульчик, Оля свесила руки, обдумывая набросок будущего сюжета, бросая горячие, обвиняющие взгляды в спину ненасытному Глебу. Люда присела рядышком, молчаливо покачивая дремлющую Ксению, и спросила тихонько:
– Что, не успеваете куда-то?
– Что? – оглянулась задумчивая Ольга. – А, да, не успеваем. Жить не успеваем.
Протянув пухлую ладонь, Оля погладила свою дочку по голове, прикасаясь подушечками пальцев к мягким, воздушным волосикам. На нее вдруг накатило какое-то странное чувство, похожее на предчувствие, напоминающее отползающую волну, приоткрывающую щербатый, усыпанный водорослями и ракушками берег. Этот песчаный берег сейчас скреб где-то прямо в ее душе, и она, сама не зная почему, захотела прижать дочь к груди.
А, собственно, что мешало? Она уже потянулась за спящей девочкой в гомоне разноцветных костюмов, музыкальных перезвонов и громкого хохота, как услышала тихий, звонкий свист на самой верхушке срывающегося голоса, и обернулась, удивленная.
Сделав страшные глаза, покрасневший, со вздувшимися на шее жилами, Глеб сверлил ее почерневшим взглядом и отчаянно мотал головой, призывая к себе. Сразу же сорвавшись с места и внешне совершенно спокойным шагом приблизившись к оператору, она оперлась рукой на его плечо, поправляя юбку, и шепнула почти в самое его ухо:
– Что?..
– Глянь, кто пришел на праздник. А ты уехать хотела…
Ольга обернулась к входным дверям, где, будто приросший к месту, замер пухлый немолодой мужчина с редкими кустистыми пучками седых волос за ушами, с дрожащим тройным подбородком и красными пятнами, акварелью расплывшимися по лицу и шее. У девушки от восторга перехватило дыхание – первый заместитель главы города, радеющий за семейные ценности и институт брака, вечный брюзга и поборник журналистики, женатый уже что-то около тысячи лет на такой же дряхлой бабуле, известный затворник, который чрезвычайно редко удостаивал своим внимание даже события общегородского масштаба…
Не имеющий детей.
Они, помнится, в редакции даже тотализатор устроили, сколько лет его любовнице – в том, что он блюдет верность не менее вредной, расплывшейся, запустившей себя бабке, сомневался каждый первый циник их журналисткой братии. Профессиональный Ольгин взгляд зацепился за тонкую, почти девичью ручку, которая сейчас опасливо поддерживала заместителя под локоток, невесомо, привыкнув, что в общественных местах касаться