Белое дело в России: 1917-1919 гг.. Василий Цветков
Несовершеннолетний Цесаревич не мог и не имел права единолично издавать каких-либо законодательных актов (в том числе о принятии Престола или отречении от оного). По оценке депутата III и IV Государственной Думы, члена фракции «Союза 17 октября» Н. В. Савича, «Цесаревич Алексей Николаевич был еще ребенком, никаких решений, имеющих юридическую силу, он принимать не мог. Следовательно, не могло быть попыток заставить его отречься или отказаться занять Престол» (17). И хотя 199-я статья не говорит об отречении как таковом, совершенно очевидно, что слова «попечение о личности» и «управление делами» относятся и к настоящему государственному статусу несовершеннолетнего Наследника, а не касаются исключительно воспитательных вопросов.
Как свидетельствуют источники, первоначальный текст акта об отречении соответствовал варианту, полностью предусмотренному Основными Законами, а именно: «В тяжелую годину ниспосланных тяжких испытаний для России Мы, не имея сил вывести Империю из тяжкой смуты, переживаемой страной перед лицом внешнего врага, за благо сочли, идя навстречу желаниям русского народа, сложить бремя врученной нам от Бога власти. Во имя величия возлюбленного русского народа и победы над лютым врагом призываем благословение Бога на сына Нашего, в пользу которого отрекаемся от Престола Нашего. Ему до совершеннолетия – регентом брата Нашего Михаила Александровича» (18). Тем самым Наследник вступал бы на Престол при регентстве Михаила Романова. Данная процедура могла полностью вписаться в законодательную систему Российской Империи. Но Государь отказался от нее после консультаций с профессором С.П. Федоровым, заявившим о неизлечимости болезни Наследника (гемофилия), и принял решение об отречении за сына («я не могу расстаться с Алексеем… раз его здоровье не позволяет, то я буду иметь право оставить его при себе»). Показательно, что даже после подписания акта отречения Государь пытался вернуться к легитимной схеме управления, подготовив текст телеграммы, в котором он снова заявлял «о своем согласии на вступление на Престол Алексея» (телеграмма была принята, но не была опубликована генералом Алексеевым ввиду того, что по телеграфу уже был разослан текст предыдущего акта). Нельзя, однако, утверждать, что возможная скоропостижная кончина единственного сына Государя до достижения им совершеннолетия не стала бы тем самым «затруднением в дальнейшем наследовании Престола», о котором предупреждала статья 37-я, и не вызвала бы большей смуты и «борьбы за Престол», чем та, которая ожидалась в феврале 1917 г. (19).
Аналогии с гражданским правом (опекун не мог отказаться от наследства, передаваемого наследнику), во-первых, несостоятельны по причине различной природы права (гражданское и государственное право разнятся в своих объектах и субъектах) и, во-вторых, не применимы к акту отречения Николая II. Действительно, правовая основа опекунства, согласно Основным Законам, предусматривала возможность «правительства и опеки» (то есть главы власти и главы