Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования. Коллектив авторов
о других группах и о социальной иерархии в обществе»; в третьих, «при определении группы следует учитывать, что группы отличаются друг от друга идеологиями, представлениями о социальном мире и способах его изменения». И, конечно, принципиально важно помнить, что «сконструированные» таким образом «группы не являются реально действующими группами; это виртуальные, или группы людей на бумаге»[237].
Не менее проблематичными по сравнению с терминами «социальная структура» и «социальная стратификация» являются такие привычные для историка категории, как «класс» и «сословие». Именно эти категории Б. Н. Миронов называет «главными социальными единицами российского общества периода империи», подчеркивая при этом, что исторически реальность не совпадала с четким делением общества на классы и сословия. По сути, и «класс», и «сословие» являются такими же теоретическими конструктами, как «социальная структура» или «социальная стратификация», а следовательно, историк должен отдавать себе отчет в том, что обозначаемые при помощи данных понятий социальные образования, по словам автора, «следует рассматривать как виртуальные, или как группы людей на бумаге, сконструированные современниками и историками, а не как реально существовавшие»[238].
Признавая условность понятий «класс» и «сословие», Б. Н. Миронов оговаривается, что в силу сложившейся историографической традиции и содержания исторических источников, отражающих существовавшие в обществе представления о групповом и индивидуальном неравенстве, историк «вынужден анализировать виртуальные группы как будто они реально существовали»[239]. Безусловно, подобного рода методологическая саморефлексия необходима и полезна историку, стремящемуся реконструировать ушедшую в прошлое историческую реальность. Однако, на наш взгляд, важно разграничивать степень «виртуальности» понятий «класс» и «сословие». Если первое является предельно обобщенным понятием и редко встречается до середины XIX в. в текстах исторических источников, служивших средством как межличностной, так и публичной коммуникации, то второе понятие нередко использовалось современниками для личной и межгрупповой самоидентификации с конца XVIII столетия.
Рассматривая категории «класс» и «сословие» как привычный и удобный аналитический инструмент для исследования российского общества периода империи, Б. Н. Миронов предлагает сопоставление различных групп российского общества с «классическими» для средневековой Европы сословиями. В качестве критериев автор использует следующие признаки: «…1) каждое сословие имеет специфические права и социальные функции, которые закреплены юридически в обычае или законе; 2) сословные права передаются по наследству, следовательно, приобретаются по рождению; 3) представители сословий объединяются в сословные организации или корпорации; 4) сословия обладают специфическим менталитетом и сознанием; 5) сословия имеют право на самоуправление и участие в местном
Там же. С. 334.