Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования. Коллектив авторов
стран) сочетало в себе многообразие социальных страт, чья идентификация основывалась на различных критериях. Для того чтобы классифицировать их, использовались (в различных сочетаниях) правовые, экономические (владение собственностью, профессия), территориальные, гендерные, конфессиональные (этноконфессиональные) и культурные (ментальные) основания.
Важной задачей исследования социального оказывается выявление принципов и форм самоидентификации членов общества. При этом возникает проблема, связанная с неоднозначностью интерпретации источников в силу того, что каждый человек, являясь носителем целого комплекса идентичностей, в конкретных условиях выбирает использование одной или нескольких из них в зависимости от обстоятельств и преследуемых целей. Возникает своего рода эффект «жонглирования статусом», который «размывает» кажущуюся стройность той или иной социальной структуры. Следует учитывать и тот фактор, что в процессе конструирования социального пространства сосуществовали, как минимум, два процесса: во-первых, политика государства в отношении определения статуса и границ социальных страт (хотя степень ее влияния оценивается исследователями по-разному), а во-вторых, собственное внутреннее развитие социальных групп и их реакция на государственную политику.
Вероятно, одним из фундаментальных достижений социальной истории на сегодняшний день стало конвенциональное понимание того, что социальные структуры (во всяком случае, в эпоху позднего Средневековья – Нового и Новейшего времени) могут быть разнообразны не только в динамике исторических периодов большой длительности, но и на любом конкретно-историческом отрезке. Это понимание если не разрушает, то серьезно корректирует традиционную убежденность в наличии единой социальной иерархии того или иного изучаемого общества, «найдя ключ к которой, удастся точно определить место каждого индивида или каждой группы на социальной лестнице»[248]. Отсутствие у современников единого ментального образа социальной иерархии, множественность этих образов, их зависимость от постоянно меняющихся обстоятельств жизненных ситуаций – все то, что, по наблюдениям П. Ю. Уварова, характеризовало социальную ситуацию во Франции Старого порядка[249], вполне справедливо и для России имперского и, по всей видимости, постимперского (советского) периода. Таким образом, первоочередная задача историка, занимающегося изучением социальной стратификации, заключается в выявлении причин и границ этой изменчивости, исследовании механизмов социального конструирования, его акторов, уяснении социального языка или, точнее сказать, языков эпохи. Второй задачей, вовсе не новой, но усложненной новыми представлениями, остается задача «перевода» аутентичного языка прошлого на язык современных научных понятий. Это, в частности, касается давнего спора о правомочности характеристики модерных обществ как сословных или классовых, продуктивности и правомерности
Там же. С. 182–184.