За зеркалами 2. Вероника Орлова
вспороть сквозь рубашку вены, – решать за меня мою судьбу? Грязный ублюдок!
И ответной волной моя собственная ярость. Неожиданная и в то же время такая привычная с этой женщиной. Ярость, заглушённая пониманием её страха, её истощённости…и вернувшимся нежеланием раньше времени ломать её, раньше времени дойти до финишной черты, пропустив самые сложные, самые вкусные и интересные этапы игры.
– Теперь я и только я решаю твою судьбу. Если тебе так легче, Ева, – склонился к ней, усмехнувшись, когда капля крови упала её на губу, – то теперь я и есть твоя судьба.
Большим пальцем растёр кровь по нижней губе и тут же оттолкнул её от себя.
– Или ты лезешь в воду добровольно, или я кидаю тебя туда сам. Ты в любом случае сегодня искупаешься, Ева. От тебя зависит только, как это произойдёт.
Она нахмурилась и отвернулась к бадье, замолчав, словно раздумывая.
– В таком случае уходи.
И снова приказные нотки в голосе, за которые хочется прямо в этом чертовом платье кинуть её в воду и смотреть, как растворяется эта заносчивость в ней, как исчезает бесследно подобно грязи.
– Ты не поняла, девочка. Я останусь здесь.
Обернулась назад так резко, что волосы взметнулись вокруг её лица и упали тёмным облаком на плечи.
– Что? Ты не посмеешь!
– Выбор, Ева. Время идёт. Ты же умная малышка. Ты понимаешь, что всё равно будет по-моему. И если я сказал, что ты будешь купаться при мне…
И едва не прикусить собственный язык, когда она застыла, а уже через мгновение она вдруг расслабилась, и тонкие пальцы уверенно дёрнули пуговицы её платья.
Глава 7. Ева. Натан
Это ничего не изменило бы. Ни один из тех вариантов, пронёсшихся в голове за считанные секунды после того, как прозвучало нахальное предложение от Дарка. Протянутое издевательским, высокомерным тоном, вызывавшим одно-единственное желание: вцепиться в довольное лицо мерзавца и…но вот это самое «и» останавливало. Понимание, что никакого «и» на самом деле не будет. Пока здесь он. Пока здесь я. И пока я не получу хотя бы мизерный шанс выйти из этой каменной ямы на поверхность. Каким угодно способом. Оценивая здраво свои шансы, я не могла сделать это при нём сейчас. И он был прав ещё в одном: мне нужна была эта ванна, нужно была новая одежда, которую он сложил на тот самый одинокий стул. Мне нужно было поесть, чтобы не просто продержаться до того времени, пока меня найдут, но и суметь самой сбежать из этого места. Притвориться. Не так ведь сложно на самом деле для той, кто притворялась всю жизнь. Сначала – примерной и любимой дочерью, затем – любящей и счастливой женщиной. Ирония судьбы – ненавидеть ложь и всё же понять, что лгала всю жизнь. Родителям, знакомым, друзьям, мужчинам, себе. Сейчас, по крайней мере, моя ложь была бы наиболее оправданна.
Его глаза…в них вновь блеснуло нечто яркое, нечто настолько яркое, когда я начала расстёгивать пуговицы трясущимся от волнения пальцами. Не сводя взгляда с его лица, и мне кажется…мне начинает казаться, что его лицо меняется. Это невозможно,