За зеркалами 2. Вероника Орлова
вперёд.
– Но это не значит, что я не могу помочь леди раздеться, – я не поняла, когда он успел приблизиться настолько, что мне вдруг стало не хватать воздуха. Несмотря на то, что между нами всё ещё оставалось расстояние в несколько шагов, мне стало нечем дышать, словно кто-то вдруг резко выкачал весь кислород, оставив дрожать в проклятом вакууме жара его тела.
Всего лишь отступить назад, чтобы сбросить это наваждение, чтобы сохранить дистанцию для разбега мыслей…правильных мыслей, которые затуманиваются, когда на лице Дарка появляется кривая понимающая ухмылка.
– Ты сказал, что ответишь на мои вопросы, – убирая руки и позволяя скользнуть вниз платью…оцепенев, когда усмешка сползла с его губ, и на скулах заиграли желваки. Когда вдруг распахнул глаза, смотря на мою грудь. Говорящий взгляд. Голодный. И самое ужасное – вызывающий ответную, сумасшедшую реакцию…заставляющий налиться грудь болезненной тяжестью, и вспыхнуть невыносимому жару в самом низу живота.
– Я говорил, – он шагнул вперёд, и я затаила дыхание, когда мужская ладонь взметнулась вверх, пальцы пробежались по моей ключице, вызвав мелкую дрожь…чёёёёрт, его глаза, такие тёмные сейчас…беспросветная мгла, и тусклое пламя факела не может выхватить её, осветить хотя бы жалкими всполохами, – я говорил, что отвечу на них после, Ева.
И многозначительное молчание. Не объясняя, что он подразумевает под этим «после». Он не смотрит в мои глаза, нет…он следит за собственными пальцами, танцующими на моей коже, они повторяют линию ключиц и порхают вниз, опускаются к груди, чтобы коснуться, почти невесомо, изощрённо болезненно коснуться сосков и заставить задохнуться от взорвавшегося под кожей восторга. Заставить прикусить язык, чтобы не застонать в голос, когда в ответ на это движение соски вытянулись, требовательно заныли, не желая слушать голос разума.
– Прекрасна, – шепчет так тихо, так греховно тихо, опуская ниже руку, проводит кончиками пальцев по коже над резинкой белья, – ты прекрасна, Евааа…
Выдыхать. Не делая вдохов. Заворожённая, околдованная его хриплым голосом, негромким, утробным. Его застывшим взглядом. Раздевающим, жаждущим. С сотнями мурашек по позвоночнику. И хочется выгнуться, хочется позволить ему больше. Скользнуть пальцем за кромку трусиков. Унять непрекращающуюся дрожь, истому, растекающуюся в низу живота. Яркой вспышкой воспоминание о них. О его пальцах, длинных, сильных, умелых. Воспоминание о быстрых, ритмичных толчках и о собственных громких стонах, и желании ощущать их везде на себе. В себе.
Господи…это безумие какое-то. Сковывает тело, превращая его в послушную Дарку игрушку. Унизительно послушную игрушку для короля бездомных. Отшатнулась. Смогла. Стиснув челюсти и впиваясь ногтями в собственную ладонь, чтобы отогнать этот треклятый морок. И ещё один шаг назад, отмечая, как отпускает и его. Как меняется его взгляд, становится другим, становится более сосредоточенным, но лишь после того, как Дарк, закрыв глаза, повёл головой из стороны в сторону.
А