Князь Мышкин и граф Кошкин. Ирина Курбатова
это заняло еще полчаса. Словом, когда наша четверка оказалась на платформе, часы показывали уже половина двенадцатого. Мы стояли посреди пустого зала и ждали, чей поезд придет раньше. Андрюха, как всегда, хохмил и прикалывался, остальные умирали со смеху. Мне повезло первой. Ребята посадили меня в вагон и стали прощально махать руками, а состав почему–то никак не отправлялся, и это вызвало у нас новый приступ веселья. Наконец, двери закрылись и последнее, что я тогда запомнила, был Сережкин жест рукой: «ну, типа, увидимся».
***
Да, я действительно оказалась в этой организации случайно.
Родители мои поженились очень рано. Матери едва исполнилось восемнадцать, а отцу девятнадцать, я появилась на свет через четыре месяца после их бракосочетания. Вместе они продержались пять лет. Это был рекорд, учитывая абсолютную противоположность натур и взглядов на жизнь. На меня их развод не оказал никакого влияния, поскольку все это время я жила, в основном, у бабушки и родителей воспринимала чисто номинально. Сразу после развода мать вышла замуж второй раз за мужчину вдвое старше.
Он был директором музыкального театра. Матушке его солидность очень нравилась, и она с энтузиазмом стала вести жизнь заботливой жены и радушной хозяйки, а я оказалась в балетном училище. В доме у нас постоянно толпилась куча народу, и велись разговоры о репетициях, концертах, гастролях. Так продолжалось три года, потом матери это надоело, и она ушла от музыканта к физику.
Мой второй отчим мне нравился. Он был добрым, веселым человеком и, если у него выдавался свободный денек, а это бывало, весьма, не часто, мы обязательно куда–нибудь шли. В цирк, в зоопарк, на аттракционы или просто бродили по улицам. Дядю Славу я любила, а вот физико–математическую школу, в которую меня насильно засунули, терпеть не могла. Я люто ненавидела математику. Кроме того, меня зверски угнетало общество одноклассников, состоящее сплошь из занудных «ботаников». Мучения мои продолжались четыре года. На этот раз я испытала все прелести родительского развода. Многомесячные скандалы с битьем посуды, выяснение отношений с криком и истериками. Зрелище незабываемое! Когда всё, наконец, закончилось, я вздохнула с облегчением.
Рано радовалась! Не прошло и недели, как в доме появился очередной кандидат на должность мужа, художник. Мне было позволено перейти в обычную школу, но теперь я должна была учиться рисовать. До сих пор не понимаю, как им удалось уговорить преподавателей принять меня в художественную студию. Способностей моих едва хватало, чтобы кое–как изобразить рахитичный домик, который скорее был похож на заячью нору, чем на человеческое жилище. Но посещать студию мне нравилось. Ребята там были просто супер, постоянно что–нибудь придумывали, в общем, жили весело и прикольно. И даже, когда через десять месяцев мамаша выставила художника за дверь, (она застала его в мастерской с двумя натурщицами, все трое были абсолютно пьяны и, мягко выражаясь, неодеты) я из «художки» не ушла. Тем более что, матушка через пару месяцев нашла себе новую любовь и отвалила с ним на Ближний Восток, то ли строить чего–то, то ли продавать.