Князь Мышкин и граф Кошкин. Ирина Курбатова
кстати, бывшая папина теща, я даже не знаю, что было бы. В день похорон неожиданно явилась матушка и заявила, что забирает меня к себе. Я пыталась возражать, говорила, что отцу сейчас трудно, что ему нужна поддержка, но она настаивала, и мне пришлось подчиниться. Я вернулась на старое место жительства, а бабуля переехала на мое место к отцу.
То, что у матери был новый муж, меня ни сколько не удивило. Дядька оказался довольно странный. По паспорту он значился Евгением, но именовал себя исключительно Евпатием. Имел длинные до плеч волосы и бороду. Носил широченные брюки странного покроя, рубаху навыпуск, а поверх нее надевал плюшевый жилет неопределенного цвета. И все время говорил о попранной русской идее, об утрате народом своих корней, о православии, о том, что всем нам следует покаяться и очистить душу. Окна в квартире теперь были всегда зашторены, в комнатах стоял сумрак. Пищу Евпатий с матушкой потребляли исключительно растительную, истово соблюдали все посты и благоговейно отмечали церковные праздники. Первый раз в жизни я по–настоящему струхнула. Памятуя прошлые матушкины любови и, следовавшие за этим, причудливые зигзаги моей биографии, я понимала, что при таком раскладе, меня запросто могут упечь в монастырь. Но все обошлось. Евгения, то бишь, Евпатия, кроме собственной персоны ничего не интересовало и мамулю, кстати, тоже. Короче, меня, наконец, оставили в покое.
В то время я уже заканчивала девятый класс и вовсю крутила «любовь» с противоположным полом. Свидания, дискотеки, вечеринки–это основное, чем я занималась два последних школьных года. Незаметно подошло время выпускных экзаменов. Все кругом только и говорили об аттестатах, репетиторах, куда будут поступать, где какой конкурс, какой проходной балл…. Димка, мой сводный братец, почему–то решил стать адвокатом, а соседка по парте видела себя исключительно дизайнером. Мне же было абсолютно всё по барабану. Я, наверное, так никуда бы и не собралась, если бы не дядя Володя. Разница у них с матушкой была почти астрономическая, пятнадцать лет. Сестру он любил, правда, считал абсолютной дурой, но в её жизнь предпочитал не вмешиваться.
Другое дело я. Он почему–то решил, что несет за меня ответственность, и велел поступать в Текстильную академию, в которой сам занимал должность проректора. Я послушно собрала документы и отнесла их в приемную комиссию, факультет выбрала первый, из стоящих в списке. Экзамены сдала легко, видимо сказалось разнообразие учебных заведений, в которых я периодически обучалась. По сумме четырех экзаменов набрала девятнадцать баллов, на два балла больше проходного, да и в аттестате у меня было больше пятерок, чем четверок. Так я стала студенткой первого курса факультета стандартизации и сертификации. А через месяц мне исполнилось восемнадцать лет.
Достигнув заветного совершеннолетия, я решила, что пора сматываться из дома, к тому же, он все больше и больше напоминал филиал мормонской секты. Бабушка, добровольно взвалив на себя заботы о бывшем зяте, все еще жила в его квартире,