Приговоренные ко тьме. Владимир Стрельцов
align="center">
Эпизод 8. 1655-й год с даты основания Рима, 15-й год правления базилевса Льва Мудрого, 1-й год правления императора Запада Людовика Прованского
(май 901 года от Рождества Христова)
Усладив взор и желудок императора франков, тосканское семейство перешло к более весомому умащиванию в виде дорогих подарков, преподнесенных Людовику и Аделаиде. Императору были вручены позолоченные доспехи испанских эмиров, неизвестно каким образом очутившиеся в Лукке, большой золотой потир35, частицы мощей святых Павлина и Илария36 в драгоценных раках. Однако, чем дальше в своих устремлениях заходили Адальберт с супругой, тем более мрачнел Людовик. По всему выходило, что он должен был ответить гостям чем-нибудь подобным, однако на это у него, императора, видимо, не было ровным счетом никакой возможности.
Признавая свое поражение в состязании на щедрость, обилие и разнообразие преподносимых материальных благ, Людовик, тем не менее, решил взять некий реванш в плане устроения зрелищ и решил одарить хлебосольных хозяев созерцанием действа, которого они по сию пору не видели. Объявив графу Адальберту и его супруге, что он подготовил для них приятный сюрприз, Людовик следующие два дня провел вне графского дворца, а именно внутри хорошо сохранившегося римского амфитеатра, где в свое время устраивались гладиаторские бои. Людовик со своей свитой все свое время проводил там и старался не допускать присутствия в амфитеатре посторонних, только к вечеру приезжая на хозяйские ужины. На одном из таких ужинов Людовик с загадочным и торжественным видом пригласил хозяев дома и всех высокопоставленных вельмож Италии, сопровождавших его, завтра в полдень прибыть в римский амфитеатр, дабы насладиться зрелищем, которое он для них подготовил. Разумеется, все были чрезвычайно заинтригованы.
Наутро старые трибуны римского амфитеатра начали заполняться гражданами Тосканы, местной и пришлой знатью, и к началу обещанного зрелища амфитеатр был забит до отказа. Создавалось ощущение, что в Лукку ненадолго вернулись времена Великой Империи. Пришедшие зрители с почтением встретили императора Людовика, своих сюзеренов Адальберта и Берту, равеннского архиепископа Кайлона и прочих, среди которых, естественно, были и Теофилакт с Теодорой. Знать расположилась в специальной ложе, наспех сколоченной из досок, тогда как все остальные размещались, кто как мог, на старых каменных плитах трибун, благо солнце уже в эти дни начало согревать почти по-летнему.
Арена амфитеатра усилиями бургундцев была выровнена и засыпана песком. Через центр арены был воздвигнут барьер. За пределами внешних стен амфитеатра раскинулись маленькие шатры с развевающимися знаменами бургундских дворян, рядом со входом в каждый шатер на воткнутом в землю шесте или копье висел щит господина. Возле шатров в полном боевом облачении и верхом на конях восседали сами дворяне, вокруг них толпились оруженосцы и прочая челядь.
Амфитеатр гудел, как улей, но смолк в то же мгновение, когда герольды
Чаша для причастий.
Павлин Ноланский (353—431), Иларий Пиктавийский (315-367) – святые всех христианских церквей.