Сквозняки закулисья. Елена Юрьевна Кузнецова
за наше счастливое детство!».
Сильно занедужила страна, если у нее появились новые негоцианты – торговцы живым товаром. На очереди – открытие новых Америк, – чтобы было куда невольников свозить. Молятся матери, чтобы сгинувшие на необъявленной чеченской войне, родные их кровиночки, оказались в рабстве. Если не забьют их свирепые братья в папахах, может, удастся выкупить. Собой отработать. Найдите их! Найдите сыновей! Похороните косточки.
Куда там! Нам отца-невольника русской революции – Николая II со свитою – сподручнее погребать. У народа денежки возьмем и … в ямку закопаем. И путь он – народ болезный – молчит в тряпицу.
Эта Богом то ли избранная, то ли проклятая страна, ни за что не хочет нести ответственность! Ни за святых, ни за праведных, ни за замученных, ни за убиенных… И моей вины, – Павел заскрипел зубами, – здесь больше, чем собственного веса. Ведь с моего молчаливого невмешательства в разные времена кучки зажравшихся нелюдей вершат судьбы миллионов.
Жить – не жить.
Сидеть – не сидеть.
Платить – не платить…
Каждый человек рождается свободным! И его тут же бросают в мясорубку идей, религий, законов и запретов. А потом то, что осталось, просеют через микроскопическое сито указов, инструкций и постановлений. И выпустят с памяткой о пользовании свободой.
После этого несчастный будет бродить неприкаянным и всякого встречного-поперечного слезно выспрашивать – свободен ли он? И станут они вместе кручиниться, что невразумительно написано все в той памятке. Да и зачем им эдакая невидальщина-небывальщина – свобода? Век ее не видали, и живы остались!
А невозмутимые наши поднебесные, сменив пятиконечную звезду на хищного орла о двух головах – обе бдят, как бы народ башки не поднял, – вслед за Пушкиным повторяют: «Нет правды на земле». А то, что «нет ее и выше», – мы и без них знаем.
Кончается ХХ век. Напоследок спустил он на нас всю тьму свою, опутал чертовщиной магической, закабалил кровью младенцев и невыносимой всеохватной ложью. Лицемерный, воинственный и жадный. Как мы торопили его – кончайся побыстрее! Свалил он от нас, отполз в лету. Новый век настал. И сразу – с места в карьер! Кровушкой плещет направо и налево, оружием бряцает в любом споре, жизнь человеческую вообще мечтает заморозить до полного клонирования по образцу идеального солдата.
А мы? Подумаешь грешным делом, что нет нам места после всего содеянного на этой благословенной земле. И пусть приходят на смену серые человечки. Пора уже. Очень уж бездарный мы эксперимент. Кто-то сильно погорячился, оставил этот вариант. Наваляли столько – никаким потопом не смыть. Так и живем. Все время пытаемся построить другой мир. А чертежи-то старые. Поначалу, все получается новое. Будто бы и мы – новые. Только куда же от себя деться…
– Ты чего в сумерках носом хлюпаешь? – Павел не заметил, как подошла Ирина и сунула ему в руку бутерброд. – Заешь историю, а то потом несварение будет.
– Знаешь, Ирка, мне кажется, что я потихоньку ум теряю.
– Ты