Гавань. Юлия Бекенская
как-то задобрила, что ли, недовольный дух дорогого покойника.
Сегодняшняя клиентка, хоть и была изрядной плаксой, нравилась Норе – платила исключительно щедро. И, как обычно, покинула ее в счастливых слезах облегчения.
Богатая нервная вдовушка – побольше бы таких…
Только мадемуазель раздвинула штору, чтобы полюбоваться, как дирижабль поплывет по улице прочь, как услышала за спиной деликатное «кхе-кхе».
Господин был с усами и в черном. Будь она хоть капельку суеверной – сочла бы за дурной знак. Но предрассудками не страдала – предложила клиенту сесть, и сама опустилась напротив на низкий пуф.
Оба молчали.
Из открытого окна потянуло конским навозом.
Что ему надо?.. На священника не похож. Хотя однажды к Норе и батюшка забредал, хотел провести с ней обряд экзорцизма. Пол-самовара чаю выкушал и фунт пастилы. Бесов не обнаружил.
Гость, устроившись в кресле, с любопытством изучал комнату. Особо портреты разглядывал. Усмехался.
Нора поджала губы.
Здесь не шутят. Здесь почтительно внимают духам. Что бы ни требовалось черному господину, она сдерет с него вдвое, чтоб не хихикал без повода.
А клиент солидный; осанка, взгляд… кошелек, небось, набит туго. Зачем пожаловал? Чутье подсказывало, что лучше дождаться, когда посетитель сделает ход.
Наконец, он созрел.
– Мадам, – начал он.
– Мадемуазель, – уточнила Нора.
– Мадемуазель? – господин просиял, – так это же совсем другое дело! Я уверен, вы меня поймете.
Нора достала папироску, вставила в мундштук и закинула ногу на ногу. Гость ястребом метнулся подносить огонек.
– Мадемуазель, я безнадежно влюблен. Предмет моего обожания зовут…
– Не надо имен, – перебила Нора. – Духам они без надобности.
И потянулась к хрустальному шару.
Незнакомец крякнул. Достал бумажник:
– Сударыня, у меня к вам дело. Маленькое дельце, только смиренно прошу духов чуть-чуть подождать.
Нора хотела было обрезать нахала, но… промолчала. Бумажник действовал на нее успокаивающе.
– Видите ли, – продолжал гость, – дело довольно деликатное, даже не знаю, как и сказать…
Он достал из кошелька несколько ассигнаций и принялся тасовать, будто карты. На пальце поблескивал перстень в виде адамовой головы.
– Вы – умная женщина, – сказал он. – Я понял это с первого взгляда.
Нора не возражала.
– Поэтому я с вами – как на духу.
Нора подняла бровь.
– Но дело в том, что вы еще и прекрасная женщина…
Нора подобралась.
– Женщина умная, чувствительная и способная понять сердце мужчины…
Да что ему надо-то, божечки, подумала Нора в смятении. Пробасила:
– Милостивый государь, вы, кажется…
– Ах, нет! Нет и нет! – гость так замахал руками, что выронил бумажник, и верткие ассигнации разлетелись по комнате. Пока Нора следила за их полетом,