Этногенез Руси и славян. Давние памяти. Лев Алексеевич Исаков
благосостояние Волжской Булгарии; выбор крайне рискованный, обернувшийся отторжением части социума – немедленно ушли заволжские угры и камские гунны-чуваши – , и постоянным неприятием окружающего мира: иудео-хазарского на юге, языческого со всех прочих сторон… В 13 веке недоброжелательный мир, сомкнувшийся вокруг изолированной, залетевшей далеко-далече страны-птицы, равнодушно оставит её в одиночестве перед Азией, севшей на коня – выбор оказался запредельный… Но тогда, в 9 веке, вполне естественный, как и выбор в 10-м изгоя-братоубийцы Владимира веры Богатого Константинополя над Бедным Римом… Ах, какая прелестная летописная картинка приводится в столбце ПВЛ под названием «Испытание Вер», более похожая на «Торг верой» – но выбор вполне политически взвешенный: Константинополь рядом – Рим далеко…
…Ах, как много значил этот выбор: христианство обладало каким-то особым источником энергии одиночества, и та же Абиссиния, на 1000-летие заключенная в Исламскую изоляцию, потерянная и забытая Европой до уровня легенды о «царстве пресвитера Иоанна» где-то за Индией, выстояла и вернулась сама собой в открывшийся мир – что бы сталось, если в чуткое ухо «руси» на столетие раньше зазвучало с Камы-Волги Новое Слово? А если бы и осталось теплиться в Заволжских скитах, подбирая путников с дороги? 1000 лет ходит-ищет неприкаянная Клюевская Русь «мудрых рахманов» за горами великими – начала бы собираться здесь… Увы, вместо того, чтобы стать вратами в преобразуемую сливающуюся Северную Евразию ислам стал капканом, захлопнувшим Волжскую Булгарию в экзотический анклав/цветок/факторию Табасарана и Багдада, подвешенную на тонком стебле колеблемого спросом торгового пути. Нет сомнения, что порыв неофитов порождал неистовое мессионерство во вне, но специфически мусульманское: «Нет бога, кроме аллаха – и мой меч пророк его» – ислам не знает апостолов, исторически он явился не проповедниками, а армиями. Христианство умирает в Крестовых походах – ислам родился в них.
И рождал ещё более яростное неприятие за священные колоды в лесу уже потому, что они ничему не мешают – перед тем, что сгибает инаковость в стадо тому, что равнодушно твоей любви, упованиям, боли, любопытству; что требует только исполнения службы-ритуала, за что и воздаёт тем, что НЕ СТАЛОСЬ КУПИТЬ В ЖИЗНИ СЕЙ: вкусной еды, сладких жён; может, и запретного вина?…ПОСТОЯНСТВУ ТЕЛЕСНЫХ УТЕХ ВМЕСТО ЛЮБВИ-СМЕРТИ; РАССУДОЧНОСТИ БОЛЬШИНСТВА, ВЕДУЩЕЙ ПО НАКАТННОЙ ДОРОГЕ ЖИЗНИ, ПРОТИВ МОЛНИЙНОГО БЕЗУМИЯ ОБРЕЧЁННОЙ НА ОДИНОЧЕСТВО ГЕНИАЛЬНОСТИ, ПЕРЕНОСЯЩЕГО ЧЕРЕЗ ВДРУГ РАЗВЁРЗШИЕСЯ ПРОПАСТИ…
Торговля не рождает культуры – она паразит на разделении труда, порождённого развитием культуры; её побудительный стимул не удовлетворение потребностей, а спекулятивная наценка над себестоимостью. Как следствие, торговля не создаёт стран – сама по себе она создаёт только фактории, и конгломераты факторий; она внутренне враждебна всему тому, что сверх