Этногенез Руси и славян. Давние памяти. Лев Алексеевич Исаков
на север. Было бы странным не предполагать в связи с этими событиями и вспышки мощной славянской миграции на Север, Северо-Запад и Запад. Западное направление сейчас уже отчасти признаётся – два других остаются в тени теоретического недомыслия, хотя чего бы легче: прыгнул в лодку и вот он, километр сберегающей воды за тобой.
М – да, знание первоисточников не по первоисточникам рождает много печалей…
Как и недомыслие в них!
Вот фрагмент из ибн-Фадлана о народе «вису», в котором усмотрели «весь»: «Главная пища их – просо и лошадиное мясо, не смотря на то, что в их стране много пшеницы и ячменя. Каждый, кто сеет что нибудь, берет это себе, царь же ничего не получает из этого; только они дают ему по бычачей шкуре с дому, а когда он приказывает отряду отправиться в набег на какую-нибудь страну, то и он получает часть добычи. У них нет другого масла, кроме рыбьего масла (жира), которое они употребляют вместо оливкового и кунжутного масла; посему они бывают сальны. Все они надевают калансувы. Когда царь их выезжает, то он бывает один, без мальчика (пажа) и без другого проводника. Когда он приходит на рынок. то каждый встает, снимает калансуву с головы и берет ее под мышку, а когда он проходит, они надевают калансувы на головы. Также все, кто входит к царю, малый и большой, даже его дети и братья, лишь только увидят царя, снимают калансуву и берут ее под мышку, затем поворачивают к нему головы свои и садятся, затем встают и не садятся, пока он не велит. Каждый, кто садится пред ним, садится на колени, не вынимает калансувы своей и не показывает ее, пока не выходит от царя, тогда надевает ее.» … Право, это же едва ли не царь Алексей Михайлович Тишайший со своими думцами, вдруг угнездившиеся на родо-племенной демократии, в условиях тайги пробавляющейся пшеничкой! Если подобрать, подтесать, сравнить с тем, что поблизости, то налицо лишь один прототип: русский/mille pardon,«славянский»/ мужик, вопреки всем ландшафтным зонам тянущий соху, лошадёнку и коровёнку вплоть до Заполярья; по необходимости на лодчонке – по пристрастиям с бреденьком (впрочем и кушать хочется).
Следует признать, по отсутствию фиксирования гласных в арабской письменности, лингвистическую неразличимость «весь» и «вису», но диковинное несовпадение нарисованного социально-хозяйственного уклада известной средневековой финно-угорской практике как – то уж очень выразительно.
Не углубляясь более того, что говорит летопись, можно утверждать, что будучи племенным центром некой «веси» древнее Белоозеро вряд ли много моложе «Сарского городища», т.е. несомненно старше Новгорода, и по крайней мере сопоставимо с археологической Ладогой. Более точная идентификация в настоящее время невозможна, город дважды переносился; как исходный племенной центр его полагают на северной стороне Белого Озера против средневекового городища и современного города, расположенных на южном берегу у истоков Шексны. Следует заметить,