При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века. Ренат Асейнов
интересы в королевстве, т. е. сеньоры французских фьефов герцога, которые впоследствии, после гибели Карла Смелого при Нанси, перейдут на службу к Людовику XI. Их недовольство вызывали не только враждебные отношения с королем, но и абсолютистский настрой герцога, пытавшегося укрепить свою власть путем политики централизации и ликвидации вольностей.
Особую страсть, как видно из приведенных выше высказываний Шатлена, Карл Смелый проявлял к отправлению правосудия. Его аудиенции, проводившиеся сначала три, а затем два раза в неделю, чрезвычайно отягощали придворных, обязанных присутствовать на них. Шатлен сам свидетельствует об этом[79]. Любопытно, что он не указывает на, возможно, главную причину этого, что снова демонстрирует его «партийную» принадлежность. Помимо стремления следовать наставлениям Цицерона и других авторов, читаемых при бургундском дворе, важной составляющей была политическая необходимость. Ибо судебная власть являлась доминирующей идеей в монархической идеологии не только Франции, но и Бургундского принципата. Герцог мог рассчитывать на признание своего государства суверенным, если он воплощает высшую судебную власть. Именно это стало одним из важнейших направлений в политике Карла Смелого, о чём свидетельствуют его договоры с Людовиком XI. Пик был достигнут в Перонне в 1468 г., когда герцог добился изъятия Фландрии из-под юрисдикции Парижского Парламента[80].
Шатлен также обращает внимание герцога на Величие его владений (Pesanteur de tes pays). Он рисует Бургундское государство одним из могущественных в Европе, не забывая, однако, о том, что оно состоит из различных регионов, каждый из которых имеет свою систему управления, свои кутюмы и обычаи, привилегии. Причем задача государя заключается в обеспечении их соблюдения и нерушимости[81]. Здесь Шатлен демонстрирует, по сути, свое скептическое отношение к политике, которую будет проводить Карл Смелый, направленной на ограничение привилегий, в частности судебных, не только третьего сословия, но и дворянства.
Любопытно, что одним из идеологов теории о народном суверенитете, выдвинутой на Генеральных штатах 1484 г., станет Филипп По, сеньор де Ла Рош[82], один из представителей этой политической группировки и один из близких друзей Шатлена. Исходя из этого, можно с большой долей уверенности утверждать, что на закате своей карьеры историографа и придворного Шатлен превратился из выразителя интересов герцога Бургундского в рупор этой части придворной элиты[83].
Другим важным качеством, которое должно быть свойственно государю, является Страх (Peur), ибо без него можно легко свернуть с истинного пути. Страх дурного поступка должен помочь Карлу Смелому сохранить трон своих предков в «чистоте», не очернить их имени[84]. Этого не сумел сделать Соломон, унаследовавший трон Давида, сражавшегося с врагами Бога (ennemis de Dieu). Давид стяжал славу и любовь Господа, которая перешла и к его сыну. Но Соломон, «опьяневший» от полученных в результате благ, забыл Бога, т.
Bruxelles, 1996. P. 25.