Дневник секретаря Льва Толстого. Валентин Булгаков
вышел…
Меня поразило, что на ходу он однажды вдруг сильно покачнулся, точно под порывом сильного ветра, и лицо его было очень утомленное. Я вспомнил, что в кабинете, при прощанье, на мой вопрос: «Вы устали сегодня, Лев Николаевич?» – он ответил: «Да, совсем заработался!» Становилось жутко за дорогого человека, но сказать ему о необходимости больше отдыхать я не решился. Да я и знал, что на такие советы он не обращает внимания.
5 февраля
Л.Н. встретил меня на верху лестницы.
– А я всё жду, – сказал он, здороваясь и смеясь, – что вы мне скажете: оставьте вы меня, надоели вы мне со своей работой!..
Я принялся разуверять его в возможности того, чтобы ожидание его могло сбыться.
Работой моей он остался удовлетворен, но опять говорил об этом таким виноватым голосом.
– Очень рад, очень рад, – говорил Л.Н., – это так хорошо выходит!..
Затем он дал мне для распределения мыслей следующие две книжки: «Дух божий живет во всех» и «Бог», а также пять писем для ответа, причем на три из них я мог, если бы нашел нужным, и не отвечать. На одно из них потому, что оно, как выразился Л.Н., написано только «ради красноречия».
7 февраля
Сегодня из Ясной Поляны ко мне пришел некто Шмельков, принесший от Л.Н. записочку такого содержания: «Примите, милый Вал. Фед., этого нашего нового друга, побеседуйте с ним и приезжайте с ним ко мне. Л. Тол стой».
Со Шмельковым мы приехали в Ясную после часа дня и запоздали: Л.Н. уже уехал верхом кататься. Решили так, что Шмельков и Михаил Васильевич Булыгин (приехавший с нами вместе) подождут Л.Н. до вечера (когда он вернется, отдохнет и пообедает), а я вернусь домой. Но только что я, уже одевшись, собрался выйти на улицу, как вошел Толстой и, несмотря на все просьбы не беспокоить себя разговором с гостями до вечера, велел мне раздеться, сказал, что посмотрит мою работу, и пошел к Шмелькову и Булыгину.
Шмельков – помощник машиниста на железной дороге. Он сочувствует взглядам Толстого. Свою службу считает бесполезной и потому хочет бросить ее и заняться земледелием, хотя ни земли, ни денег не имеет. У него жена и трое детей.
Л.Н. советовал ему жить, занимаясь прежним трудом, причем заметил, что служба на железной дороге – еще одна из более приемлемых для христианина.
– Он счастливый человек! – сказал Л.Н. Булыгину про Шмелькова, который говорил, что жена его вполне солидарна с ним по взглядам.
Зашел вопрос о воспитании детей и о том, нужно ли им так называемое «образование».
– Не нужно им никакого образования, – сказал Толстой. – Ведь это не парадокс, как про меня говорят, а мое истинное убеждение, что чем ученее человек, тем он глупее… Я читал статью N, тоже ученого, так ведь это прямо дурак, прямо глупый человек. И что ни ученый, то дурак. Для меня слова «ученый» и «глупый» сделались синонимами. Да что N! И этот такой же, как его, знаменитый?
– Мечников?
– Да, да!.. Меня Долгоруков приглашал на заседание «Общества мира», где будут присутствовать французские гости,