Семья Берг. Владимир Голяховский
от традиций, не всегда ели только кошерную еду, не носили белых шнурков «цицис», висящих из-под пиджаков, иногда даже не надевали шапочки-кипы. Они пошли советоваться со своим отцом, раввином Шломой Гинзбургом.
Седобородый старец был раввин хасидского толка «хабат», одной из самых строгих сект, прозванной «любавической» по местечку Любавичи в Белоруссии, где она зародилась. Хасиды имеют только одну программу – строго придерживаться еврейских традиций. И вот теперь он жил в российской глубинке, окруженный «гоями», то есть неевреями, и видел, как его мир начинает рушиться все больше и больше. Вай, вай! – приходит конец многим еврейским традициям. Сам он не поддастся: он проводит все время в молитвах – молится по шесть раз в день, постоянно читает Талмуд и Тору, которую за всю жизнь выучил наизусть.
Сыновья спросили:
– Как мне быть с моим Шломой?
– Как мне быть с моим Пинхасом?
Дед-раввин долго молчал, бормотал что-то про себя, ничего прямо не отвечал. Про себя он думал, что все традиционные еврейские каноны рушатся, что нет никаких сил сдержать напор новых сил. Сыновья ждали его ответа. Он сказал:
– Что бы они ни делали, пусть всегда помнят: богатеет не тот, кто много зарабатывает, а тот, кто мало тратит, – и отмахнулся. Сыновья приняли это за знак согласия, а может быть – отчаяния.
Более состоятельная семья Шломы наскребла кое-какие деньги и отправила его на пароходе в Нижний Новгород, учиться в гимназии. Грустный Пинхас провожал брата:
– Шлом, ты пиши мне про тамошнюю жизнь: не увижу своими глазами, так хоть почитаю…
Шлома так и поступал: писал часто, описывал все, что видел, и Пинхас завидовал брату. Он все больше увлекался чтением, брал в библиотеке исторические романы на русском языке и постепенно отвыкал от чтения на идиш. Но ему приходилось много работать, сидеть в лавочке и торговать кошерными товарами и субботними свечками. Однажды он напрочь от этого отказался:
– Я пойду работать грузчиком на пристанях.
Новый шок для семьи:
– Ты хочешь работать с русскими, хочешь быть грузчиком, хочешь таскать грузы?
– Да, грузчиком, с русскими, таскать грузы. Так я больше заработаю.
Что верно, то верно – еврейская лавочка дохода не приносила.
За навигационный сезон через Рыбинск проходило около двух тысяч судов и барж с разными грузами. Десятки тысяч грузчиков переносили грузы с барж на берег и обратно. Это давало приличный заработок.
Долговязый и худой блондин Пинхас, с широким лицом и коротким носом, не выглядел как типичный еврей. Он подобрал где-то на улице драный картуз, нахлобучил его на голову вместо ермолки-кипы и пришел к старшине одной из артелей грузчиков. Тот посмотрел на его широкие плечи и спросил:
– Вот оно что, работать хочешь. Что ж… Тебя как величать-то? – типичное оканье выдавало его волжские корни.
Не называть же ему свое настоящее еврейское имя: не примет на работу, да еще, может, обзовет.
– Павел, – неожиданно нашелся Пинхас.
– Ага, Пашкой, значит, наречен.
Пинхас быстро соображал: если спросит фамилию, что соврать? Но тот спросил другое:
– А