Аничков дворец. Резиденция наследников престола. Вторая половина XVIII – начало XX в. Повседневная жизнь Российского императорского двора. Игорь Зимин
Качалов, Саша, Лейтен, г-жа Гесс и Регенсбург[166], по Фонтанке, Семеновскому каналу, Обводному к Московской заставе… отправились с Сашей и женой в четырехместном ландо в Царское Село… прибыли и высадились у Нового дворца».
Когда в Петербурге в 1824 г. произошло катастрофическое наводнение, великий князь находился в отъезде. Из депеш он узнал о том, что вода из Фонтанки докатилась до дворца. 12 ноября 1824 г. Николай записал в дневнике: «…узнал от Миллера[167], что надо проехать через Поцелуев[168] и перспективу, чтобы попасть к себе, прибыл к себе в 11 1/2, след от воды в вестибюле на 6 ступенях, все попорчено, к малышам, Мэри просыпается и узнает меня, Блок, поднялся к Саше, спит, у себя, говорил, узнал, что весь низ дома был затоплен, мои лошади в комнатах Блока и в коридоре, караул выбирался через окно и пр., написал Матушке, разделся, написал жене, ужинал, лег».
Относительно стабильная и спокойная жизнь семьи великого князя Николая Павловича в Аничковом дворце закончилась 22 ноября 1825 г., когда в Зимнем дворце получили известия о болезни Александра I. После этого Николай несколько дней провел в Зимнем дворце, отмечая, что «спал одетым» (26 ноября 1825 г.). Наконец, 27 ноября 1825 г. он записал в дневнике: «В библиотеке моего Отца, Милорадович, вижу по его лицу, что все пропало, все кончено, что нашего Ангела нет больше на этой земле! – конец моему счастливому существованию, что он для меня создал! Его службе, его памяти, его воле я посвящаю остаток моих дней, все мое существо, помоги мне Господь и дай мне его в Ангелы-хранители».
Фактически с этого дня Николай и Александрин переселились в Зимний дворец, но дети продолжали оставаться в Аничковом дворце. 3 декабря 1825 г. Александра Федоровна записала в дневнике: «Какие решающие дни! Я уже грущу при мысли о том, что мы больше не сможем жить в нашем доме, где мне придется покинуть мой милый кабинет, что наша прекрасная частная жизнь должна окончиться. Мы были так тесно связаны друг с другом, мы так неизменно делили друг с другом все наши горести, печали и заботы! Ах, это горе, эта боль в сердце – она все не прекращается, не прекращается также и тревога, ожидание этого неизбежного будущего!…Мой жребий все же прекрасен. Я буду и на троне только его подругой! И в этом для меня все!»[169].
К началу декабря Николай Павлович и Александра Федоровна фактически переехали на жительство в Зимний дворец, бывая у себя в Аничковом только наездами. Так, в воскресенье 6 декабря 1825 г. Александра Федоровна писала: «Сейчас 7 часов; мы вернулись из нашего дома, где мы спали в течение получаса в моем милом кабинете на старом…[неразб.]. Отдых Николая был, однако, скоро прерван. В дальнейшем это будет повторяться все чаще и чаще»[170].
12 декабря 1825 г. великая княгиня Александра Федоровна впервые ощутила себя императрицей. Она писала в дневнике: «Итак, впервые пишу в этом дневнике как императрица. Мой Николай возвратился и стал передо мною на колени, чтобы первым приветствовать меня как императрицу. Константин не хочет дать манифеста и
Регенсбург Генриетта Ивановна – камер-юнгфера великой княгини Александры Федоровны.
Миллер Карл Яковлевич (1779–1828) – статский советник, лейб-медик
Один из мостов на Мойке.
Из дневника императрицы Александры Федоровны (27 ноября 1825-13 (25) июля 1826).
Там же.